Таблица 243.2
Как вы думаете, если вы станете жертвой произвола, например полиции, защитят ли вас суд, прокуратура, Следственный комитет?
Январь-февраль 2019 года. N = 3400.
Вместе с тем готовность сопротивляться подобному насилию существенно выше именно в Москве и больших городах, в среде более образованных и обеспеченных людей, а также у молодежи, хотя здесь эти установки носят скорее декларативный, идеологически-нормативный характер, будучи инерцией школьного догматического воспитания.
Что делать в неприятной ситуации?
Мнения людей о том, что можно или необходимо делать человеку, оказавшемуся в ситуации произвола сотрудников правоохранительных органов, разделились практически пополам: чуть больше половины (в сумме – 48 %) готовы все перетерпеть, понимая, что сделать ничего нельзя, что надо «откупаться», «договариваться» или подчиняться полиции; и почти столько же (46 %) полагают, что надо добиваться справедливости, постараться наказать виновных. Среди последних заметно больше молодых людей, верящих в то, что в принципе в России можно найти управу на полицейских или сотрудников правоохранительных ведомств, превышающих свои законные полномочия (доля таких мнений среди тех, кто не знает жизни при советской власти, то есть среди респондентов в возрасте от 18 до 40 лет, составляет 55 %, большинство, а это значит, что мы имеем дело с формированием доминирующей нормы мнений; для сравнения: среди пожилых респондентов доля таких высказываний равна 37 %). Можно также отметить, что среди тех, кто считает необходимым или возможным добиваться «справедливости», и более высокий процент людей образованных (51 %), а значит, обладающих – гипотетически выраженным чувством собственного достоинства или полагающихся на свое образование и возможности добиться своего правовым и формальным образом. Среди пожилых или бедных удельный вес респондентов с такой мотивацией падает до 36–39 %, и, напротив, растет доля пассивных и готовых терпеть и смиряться (до 63 %). В противоречии со сказанным несколько ранее, приходится отметить и заметно большую долю «смиренных и пассивных» в Москве, где конфликты с полицией происходят чаще, чем в других местах.
Такое соотношение «готовых к защите своего достоинства и интересов» и «склонных терпеть» свидетельствует о том, что вера в нормативную значимость правовой регуляции довольно слабая, что никакого серьезного давления коллективные нормы и представления о справедливости и возможности защиты не оказывают на отдельного человека. Иную картину мы получили бы, если соотношение уверенных в своем праве добиться справедливости и защиты с теми, кто сомневается или не верит в такую возможность, составляло бы 3 к 1 или 4 к 1, а не так, как в настоящем случае, когда эти два представления практически нейтрализуют друг друга.
Резиньяция и сопротивление
О неизбежности смирения, полной покорности судьбе свидетельствует и распределение массовых представлений о том, куда идти или куда следует обращаться в случае произвола сотрудников правоохранительных органов: 8 % респондентов ничего не будут делать; 11 % будут использовать личные знакомства в органах власти; 32 % намерены жаловаться, обращаться в вышестоящие инстанции МВД и к начальству правоохранительных ведомств; 17 % обращаться к средствам массовой информации.
Таблица 244.2
Что можно или что необходимо делать человеку, оказавшемуся в ситуации, когда сотрудники правоохранительных органов действуют противозаконно?
Таблица 245.2
Если вы столкнулись с произволом сотрудников полиции, то куда бы вы, скорее всего, обратились за помощью?
Жалобы и письма в газету – привычный, знакомый еще по советским временам способ поведения. Однако растущее число россиян готовы избрать другие формы защиты: обращение в суд и прокуратуру (49 %). Чаще об этом заявляли молодые, но не самые образованные люди (58 %). В Москве надеющихся на защиту прокуратуры и суда оказывается меньше, чем где бы то ни было – 32 % (в средних и малых городах, селе доля таких декларативных заявлений составляет больше половины – 52–53 %). Жители столиц и крупнейших городов, респонденты с высшим образованием относительно чаще намерены обращаться за защитой к адвокату или юристу (40–41 %), к правозащитникам (18–19 %), которых они рассматривают как альтернативу государственным органам правопорядка. Потенциально готовность к такой же тактике защиты просматривается и у молодых респондентов (к адвокатам готовы обращаться 42–44 % опрошенных в возрасте до 40 лет и лишь 31 % лиц старше 55 лет).
В социологии права, опять же сошлюсь на Вебера, существуют два понятия оснований права: «октроированное» (навязанное силой в результате военного завоевания или внутреннего силового принуждения) и «пактированное» (установленное в результате переговоров, компромиссов интересов разных сторон, обсуждения, взаимных уступок и выработки приемлемых для сторон конфликта формул и норм) право. Устойчивость различных социальных порядков определяется, соответственно, двумя система институтов: в первом случае – военно-полицейскими средствами (включая сюда зависимые от господствующей группировки правоохранительные органы, суд, парамилитарные образования, систему сексотов и осведомителей и т. п.), во втором – социально-структурной дифференциацией институтов и гетерогенной морфологией общества, наличием многообразных автономных социальных групп, что порождает потребность в посредничестве и формальном регулировании возникающих конфликтов идеальных и материальных интересов. И тот, и другой порядок обладает достаточной для массового признания легитимностью, хотя их природа будет принципиально разной рациональности (при первом типе она будет тяготеть к материальной рациональности интересов сохранения господства и единой государственной идеологии, при втором – к формально-правовой рациональности бюрократического управления, свободной конкуренции партий, идеологическому плюрализму). Для понимания перспектив укоренения правового государства важно иметь в виду, что недостаточно провозгласить соответствующие принципы и тезисы законодательной работы, нужны еще несколько непременных социальных обстоятельств, которые не могут быть просто «продекларированы». Это сложный состав социальной структуры – многообразие равнозначных социальных сил, групп, субъектов действия, выступающих в качестве агентов взаимодействия, которых нельзя просто так уничтожить, нейтрализовать, подавить, изолировать, чьими интересами нельзя пренебрегать только по одной причине: они сами по себе достаточно сильны и влиятельны, чтобы оказать аналогичное воздействие на партнера или оппонента. Только это обстоятельство (наличие равных по своим идейным и социальным ресурсам акторов) становится условием поиска и принуждения к установлению конвенциональных форм права. Во всех случаях, когда той или иной социальной силе (группе, партии, движению, институту) удается установить монополию господства (благодаря военно-полицейскому, экономическому принуждению или победе на выборах), мы имеем дело с октроированными формами права. Правовое государство опирается и может существовать не благодаря объективности права, объективному существованию права, а лишь благодаря балансу сил и достижению системы институциональных сдержек и противовесов, когда государство – не хозяин территории и населения, а лишь один из посредников в регулировании социальных конфликтов и интересов, поддерживающий общность формальных норм и правил решения возникающих противоречий. Объективность права в этом плане – лишь степень институционализации механизмов конвенционального и принятых всеми сторонами правил решения конфликтов, она может быть гарантирована лишь наличием сложной, то есть дифференцированной структуры самого общества (строго говоря, это и есть правовое выражение общества как такового), состоящего из относительно автономных в своем своеобразии социальных и культурных групп и образований, осознающих свои «неотчуждаемые» права как свободы и блага и готовых их защищать и отстаивать всеми доступными средствами.
