Больше детей у Андре не было.
* * *
Андре Сенторенс вернулась во Францию в 1956 году. В том же году тогдашний руководитель СССР Никита Хрущев на XX съезде КПСС сделал «закрытый» доклад «О культе личности и его последствиях», вызвавший большую сенсацию в СССР и во всем мире. С наступлением «оттепели» бывшие узники сталинских лагерей в Советском Союзе стали писать свои воспоминания о пережитом. Лишь мизерная часть из них была опубликована в СССР во второй половине 1950-х – начале 1960-х годов. Другие же воспоминания многие годы распространялись в самиздате или в русских эмигрантских изданиях и начали публиковаться в нашей стране только со времен горбачевской перестройки – с конца 1980-х годов.
За границей ситуация с воспоминаниями бывших заключенных советских лагерей обстояла иначе, чем в Советском Союзе. К началу шестидесятых годов там, в отличие от СССР, были известны печатные свидетельства о советских «концлагерях» (именно так они официально и назывались у нас до 1929 года!) двадцатых годов, обнародованные людьми, сумевшими тем или иным способом бежать из СССР. В частности, они были опубликованы на Западе в 1926–1928 годах. Среди них стоит отметить воспоминания Созерко Мальсагова «Адский остров»
[186], Георгия Бессонова «Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков»
[187], француза Раймона Дюге «Каторга в красной России: Соловки, остров голода, пыток и смерти»
[188]. Несколько позже, в 1935 году, вышла книга Ивана Солоневича «Россия в концлагере»
[189], принесшая ему мировую известность. По мере укрепления сталинского режима информация о лагерях все меньше и меньше просачивалась на Запад.
Сведения о сталинских лагерях тридцатых годов – как из первых, так и из вторых рук (то есть свидетельства, записанные со слов узников ГУЛАГа) – стали проникать за границу после Второй мировой войны, в конце 1940-х – начале 1950-х годов. Основным источником информации о них были советские граждане – военнопленные и остарбайтеры
[190], – отказавшиеся возвращаться в СССР после войны, а также иностранцы, сумевшие вернуться к себе на родину. Справедливости ради стоит отметить, что наиболее ранние свидетельства о сталинском ГУЛАГе 1930-х годов публиковались во время войны в оккупационной немецкой прессе на советских территориях и использовались нацистами в пропагандистских целях.
Первая послевоенная работа, в которой делалась попытка систематизации свидетельств о исправительно-трудовых лагерях в СССР, была написана двумя эмигрантами из России – Давидом Далиным и Борисом Николаевским. Она появилась в США в 1947 году под названием «Принудительный труд в Советской России»
[191]. За ней последовали и другие публикации, в частности книга швейцарской коммунистки Элинор Липпер «12 лет в советских тюрьмах и лагерях» (1950)
[192] и воспоминания Юлия Марголина «Путешествие в страну зэ-ка» (1952)
[193].
К началу 1950-х годов репутация СССР как победителя нацистской Германии была настолько высока, что вопрос о существовании в Советском Союзе «исправительно-трудовых» лагерей считался едва ли не кощунственным, особенно во Франции, где были сильны позиции коммунистов. В 1949 году в Париже состоялся шумный судебный процесс в связи с иском Виктора Кравченко, советского невозвращенца, опубликовавшего в США книгу «Я выбрал свободу»
[194], против французского коммунистического журнала Les Lettres françaises, возглавлявшегося известным писателем Луи Арагоном. После публикации книги Кравченко во Франции журнал выступил с резкой ее критикой, обвинив автора в клевете на Советский Союз. Кравченко подал в суд и выиграл дело. Этот процесс, в котором на стороне Кравченко свидетельствовали бывшие заключенные сталинских лагерей, возможно, впервые так громко поведал миру о существовании ГУЛАГа и несколько подорвал репутацию СССР как страны «победившего социализма», хотя и не нанес ей ощутимого ущерба.
Сам термин «ГУЛАГ» для обозначения карательного механизма советской репрессивной политики в то время еще не был известен. Впервые его ввел в обиход все в том же 1949 году французский писатель и общественный деятель Давид Руссе, бывший узник Бухенвальда, однако это слово тогда прошло незамеченным. Ему же принадлежит и термин «концентрационный мир» (l’univers concentrionnaire). Книга Давида Руссе с одноименным названием вышла еще в 1946 году
[195]. К 1949 году он собрал достаточную информацию о ГУЛАГе, которую позже систематизировал и опубликовал в начале 1952 года в «Белой книге советских концлагерей»
[196]. В ноябре 1949 года Руссе выступил с призывом к общественности создать комиссию по расследованию деятельности советских исправительно-трудовых лагерей, за что подвергся резким нападкам со стороны коммунистической прессы. Уже упоминавшийся коммунистический журнал Les Lettres françaises обвинил Руссе в клевете, однако он подал на журнал в суд и в 1951 году выиграл дело.
Воспоминания иностранцев, переживших ГУЛАГ и сумевших вернуться на родину, опубликованные между 1956 и 1963 годами, немногочисленны и практически остались неизвестны, так как печатались маленькими тиражами. По мнению профессора истории Еврейского университета в Иерусалиме Леоны Токер, такая ситуация объясняется еще и тем, что бывшие узники ГУЛАГа были связаны подпиской о неразглашении. Некоторые опасались возмездия в случае публикации своих воспоминаний. Так, некоторые деятели русской эмиграции, как уже упомянутые выше Иван Солоневич и Виктор Кравченко, умерли при странных обстоятельствах
[197].
