– Он хочет выздороветь, Сантьяго. Это его шанс стать нормальным.
– Что? – недоумённо шепчу.
– Дуглас никогда не воспринимал себя таким, какой он есть. Вокруг него сильное давление общества и семьи, знающей, что он им неродной. Да, они в курсе, Сантьяго, что бы там тебе ни говорил Дуглас. Бишоп знает об этом. Дуглас может лишиться всего, если не женится, не подарит наследника и не будет вести обычный образ жизни для всех. А любовники… они есть у всех. Неужели, тебя удовлетворяет такая роль? Ты же не смиришься с этим, Сантьяго. Я бы никогда не смирился, поэтому женился на мужчине, который любит меня больше, чем я его. Такие правила. Дуглас следует им же. Он слишком увлечён тобой. Ты пытаешься изменить его, и он поддаётся. Но подумай, Сантьяго, как это скажется на его репутации в будущем. Ты хочешь, чтобы его попросту изгнали? Кто будет работать с ним? Никто. От него многие отвернуться, по себе знаю. Это больно и ломает тебя. Начинать жизнь с нуля и с приличным багажом дерьма довольно сложно. Дуглас не справится…
– И ты предлагаешь мне отойти в сторону, чтобы он продолжал слушать тебя и делать то, что ты ему говоришь?
– Я его друг. Каждую минуту жизни, когда ему требовалась помощь, я был рядом. Я заменил ему всю семью. И знаю, что ему нужно. Не ты. Ты принёс ему слишком много проблем, Сантьяго. Мало того, ты снова вынуждаешь его поступать незаконно, подыскивая для тебя вариант получения Грин карты.
– Я никогда не просил его об этом и не попрошу. Поэтому считаю, что твоё мнение неактуально в наших с Дугласом отношениях. Ты ему не друг и не семья. Ты обуза, именно так он о тебе говорит. Старая, дряхлая обуза, которая пытается из последних сил держаться за него, чтобы ублажить своё эго. Ты вместо того чтобы дать ему понять, что он нормальный, давишь на другое. Спаиваешь его, радуясь тому, что он становится слабым и податливым, и ты можешь лепить из него всё, что вздумается. Разочарую, Мартин, я остаюсь, и впредь только рискни налить ему бокал чего-нибудь, он окажется у тебя в заду. А что насчёт Найджела… думаю, ему будет интересно услышать, что ты тоже им пользуешься, надеясь, что Дуглас к тебе вернётся. Убирайся отсюда, – произношу и складываю руки на груди, вскидывая подбородок.
– Я стольких мальчишек уже повидал рядом с ним, что мне даже смешно. Ты так уверен в том, что Дуглас бросит всё, ради тебя, и выглядишь тупым слабаком. Ты ничтожество. Отребье. Грязная и вонючая тряпка, об которую он вытирает ноги и будет это делать до тех пор, пока ему не надоест. Дуглас болен, и вылечить его могу только я. Не ты. Он болен…
– Заткнись, – шиплю, опуская руки и сжимая их в кулаки.
– Он болен, и я напомнил ему об этом. Дуглас ненавидит всё, что доставляет ему удовольствие. Тебя тоже. Он болен и будет таким, пока не вернётся к тому, кто его создал.
Я не выдерживаю насмешливого тона и таких обвинений. Теперь я понял, почему Дуглас считает себя именно больным. Из-за него. Из-за Мартина. Он вбивает это Дугласу в голову долгие годы, и я не буду это терпеть.
Подскакиваю к двери и открываю её, выпуская Ари.
– Фас, малыш. Разорви этого ублюдка, – рычу, толкая Ари на Мартина. Лицо мужчины бледнеет, когда собака злобно лает и несётся на него. Я хочу увидеть, как Ари вцепится в него. Хочу, чтобы ему было больно так же, как больно Дугласу всё это время.
– Ты придурок! Убери собаку! – орёт Мартин, заскакивая на стол.
– Нет. Я предупреждал тебя. Марать руки о тебя я не буду, но у нас есть пёс, который защищает нашу семью. И ты её враг.
– Блять, убери грёбаную собаку!
Ари лает и запрыгивает на стул, намереваясь вцепиться в ногу Мартина.
– Ты можешь убежать и забыть сюда дорогу, Мартин, или получить то, что заслужил.
Спокойно наблюдаю, как он спрыгивает со стола и несётся к двери. Успеваю схватить лающего Ари за ошейник и притянуть к себе.
Мартин оборачивается.
– Он мой, – бросая это, выскакивает за дверь.
– Это мы ещё посмотрим, – шепчу, садясь на пол.
Ари продолжает лаять, и я притягиваю его к себе. Сейчас в моей крови сильнейший адреналин. Меня трясёт, и я стараюсь успокоиться, поглаживая собаку. Я не знаю, что мне делать теперь. Мартин вряд ли отступит. Придётся поговорить с Дугласом. Да и выбирать между нами это глупо. Так ещё его свадьба, новая квартира, ложь. Всё это подавляет любую попытку найти оправдания. Это подавляет меня.
Так и сижу на полу, Ари уже давно лежит рядом, а я машинально глажу его. В таком состоянии меня и обнаруживает Дуглас. Когда он входит, то я равнодушно поднимаю на него взгляд.
– Что здесь случилось? – кричит он, оглядывая перевёрнутые стулья, разбитые бокалы, которые скинул Мартин ногами, когда прыгал.
– Ничего. Я сейчас приберу. Ужин будет позже, – сухо произношу, поднимаясь на ноги.
– Тьяго, какого, мать его, хрена здесь произошло? – Дуглас хватает меня за руку, но я зло вырываю её.
– Твой любовник приходил, чтобы указать мне на дверь, – честно говорю я. – Мартин. Он не намеревается тебя оставить и пытался угрожать мне. И также он сообщил мне о радостной новости. Ой, Дуглас, я тебя поздравляю с помолвкой. Надо же, а чего же это мы шампанское не открыли?
Бросаю на него ядовитый взгляд. Кажется, моё терпение лопается. Дуглас отшатывается от меня и сглатывает.
– Он не открыл мне Америку. Я увидел газету, от которой ты меня прятал всё это время. А я идиот посчитал, что ты так заботишься обо мне. Все эти прогулки, проведённое вместе время и закупки продуктов, отказ от обеда и удержание меня здесь. Ты даже Ари притащил сюда, чтобы я был зависим от тебя. У меня нет слов, Дуглас. И я не понимаю, за что ты так к себе жесток. Не ко мне, к себе. Снова. – Разочарованно смотрю на него, но он ничего не говорит. Обхожу его и снова включаю плиту.
– Я должен жениться на ней. – Раздаётся его низкий голос у меня за спиной.
– Должен? Нет. Ты никому и ничего не должен. Я знаю многих людей, которые остаются холостыми всю свою жизнь, и это никак не влияет ни на их рейтинг, ни на репутацию и авторитет. Ты просто ведомый. И настолько боишься самого себя, что поддался им. Но это твоё право. Хочешь, делай, мне всё равно. – Пожимая плечами, перчу мясо и хватаю щипцы.
– Я никому не поддавался. На меня давить бесполезно. Это нормально, что мужчина хочет жениться на женщине!
– Ты гей, – напоминаю ему. – Для тебя это, в принципе, ненормально. И делаешь ты это под давлением общества, своей семьи и Мартина. Ты не можешь снять с себя эти цепи, а у меня нет таких кусачек, чтобы разорвать их. Я не высказываю тебе претензии, Дуглас. Это твоя жизнь. Твоё решение. Я его принимаю. Ты мог мне довериться и сказать раньше, вот и всё.
– Ты, блять, высказываешь мне претензии! Ты закатил истерику…
– Сейчас ты орёшь, Дуглас. Не я. Чего ты добиваешься? Что хочешь услышать? Скажи, и я это произнесу. Мы закончим на этом, и я удалюсь в комнату для прислуги. – Бросаю на него злой взгляд. Он должен сейчас промолчать, чтобы конфликт не разросся. Но это Дуглас…
