Монах отпирался и ничего не говорил.
Мест поджога, действительно, было несколько.
Кто сломал водопровод – не понятно.
***
Один раз пришел Фудзивара Даичи.
Будущий император смотрел на меня пару минут. Я развалилась на старом кимоно, но при его появлении вскочила и замерла, склонившись в поклоне.
– Вчера были похороны. На ране нет крови, я сам осмотрел отца. От чего тогда он умер? – задумчиво, вроде как себе проговорил принц.
– Я не могу ответить, великий наследный принц. Это должны были выяснить сыщики из разведывательного управления, – позволила себе выпрямиться и тут же нарвалась на полный ненависти взгляд.
– Зачем спасла меня, если хотела убить всю мою семью?
Я аж задохнулась от возмущения.
– Никогда не хотела ничего подобного! И я смогу это доказать! Если меня выпустят отсюда! Себе вопрос задайте: почему так быстро похоронили императора? Почему дворец так быстро сгорел? Кто разрушил водопровод? С его помощью можно было бы легко потушить все.
– Твои слова полны яда. Князь Тоношено разбирается со всеми этими вопросами. Ты не первая их задаешь. На кого пытаешься спихнуть вину? Где твоя мать? Хочешь убежать вместе с ней? Ты знаешь, что за убийства члена императорской семьи весь род вырезают? – губы старшего принца растянулись в предвкушающей усмешке. – Твой отец виновен. Он понес свое наказание. Скоро и ты понесешь свое.
Перед похоронами полагалось тридцать дней отпевать умершего. По засечкам на стенах прошло только две недели. Время упущено. Что я могу сделать, сидя в этой грязной камере? Я устроила мозговой штурм и осмотр ситуации со всех сторон.
Со всех сторон я была в ж.пе.
***
Пояснение:
Сёгунат – управляющий страной совет Сёгунов, состоящий из представителей сильнейших в экономическом, военном и политическом отношении феодальных родов, опиравшаяся на самураев – военно-служилое дворянство.
10. Битва за правду
Судьбу мою решал Сёгунат – совет самых влиятельных родов Ямато. И кто же его возглавлял? Бинго! Старший Тоношено.
Ненавижу эту семейку.
Меня вывели на площадь мудрости и поставили на колени. Тут же распластался грязный монах. Выглядел он совсем плохо: рваная одежда, воняющий обрубок руки, обмотанный почерневшими тряпками, запашок, убивающих все на своем пути.
Мне Кейджи принес утром чистое кимоно и заставил умыться, привести себя в порядок. Поэтому я чувствовала себя чистой и невиновной. И готовой сражаться за правду.
Площадь была круглая, похожая на амфитеатр. Мы находились в низшей точке, а вверх уходили ступеньки.
Самураи расположились на скамьях, расставленных полукругом на возвышении, к которому вели белые ступени. На вид ступени были из мрамора. Всего судей было двенадцать, плюс самый главный – старший князь Тоношено. Радуется, небось, что не женил сына на предательнице.
С одной стороны, от Сёгуната сидел первый принц с матерью. Рядом с ними сидел Тоношено Ичиро. С другой стороны – бородатый дядька, немногим моложе нашего старца – мудреца придворного. Он был одет в монашеские желтые одежды. Видимо, представитель буддийского храма. Этого вызвали, потому что на их территории нашли подозреваемого.
Для начала нам зачитали обвинения.
Мне вменялось участие в заговоре с целью уничтожить семью императора. Наказание: смерть.
Монаху: соучастие в нападении на дворец императора. Наказание: смерть.
– Есть ли кто-то, кто готов встать на защиту и опровергнуть вину этого мужчины? – спросил Тоношено Накамуро – председатель Сёгуната.
Тут же поднялся человек в одежде монаха и сказал:
– Хидэёси Сога – верховный жрец общины. Человек, найденный в храме у реки, не монах. Он носил монашеские одежды, но никогда не молился. Отдаем его на суд ваш. Он найдет свой истинный путь к нирване.
– Значит приговор: смерть, – резюмировал Тоношено старший, черкнув кистью по свитку.
«Быстро дела делаются. А вдруг я ошиблась? – заметался в панике мозг. – Из-за меня убьют невиновного?»
Невиновный же перенес известие с исполинским спокойствием.
– Есть ли тут кто-то, кто готов встать на защиту и опровергнуть вину этой жен... женщины?
Все молчали. Неприятная картина. Я подняла руку в надежде, что мне дадут слово. Школьные привычки нелегко выбить из головы.
Меня, конечно, проигнорировали.
– Я не виновна, и великий Будда тому свидетель! – поняв, что кричать надо было сразу, выпалила я.
Самураи смерили меня уничтожающими взглядами и… проигнорировали.
Молчание знак согласия, решила я и выдала отрепетированную речь:
– Мой отец всю жизнь был законопослушным самураем. Он посветил себя служению великому правящему императору и не раз спасал ему жизнь. Единственной целью Кёна Хотомото было – защитить императора. Я уверена, что вы найдете следы борьбы там, где нашли моего отца и императора. А если проверить рану, станет понятно, что нанесена она была уже после смерти Великого правящего императора! Иначе бы на ней было много крови. Так же обратите внимание, на этого человека, – вынула из прически длинную деревянную палочку, служившую мне заколкой, и бросила монаху. Дернулась культяпка отрубленной руки, и монах неловко перехватил украшение. Волосы рассыпались черным покрывалом по плечам. Взгляды стали острее, мне удалось заинтересовать публику. – Как? Спросите себя, как этот человек смог отрубить себе ПРАВУЮ руку, если он правша! К тому же, рана от катаны будет ровная, как гладь озера. Отец не давал своему оружию затупиться! А от топора рана должна быть рваной …
Самураи, Фудзивара Даичи и мой экс-жених стали громко перешептываться между собой.
Но председатель Сёгуната поднял вверх руку и проговорил:
– Никто не высказался в твою защиту, девочка. Расследование завершено. Значит приговор: ...
– Я прошу не убивать ее! Необходимо пересмотреть детали пожара! – перебил следователь Тоношено своего отца. Фудзивара Даичи, кажется, зашипел. Но мать успокаивающе ему что-то проговорила.
– Надеюсь, это не личный интерес? – скептически спросил Тоношено. А повсюду послышались протестующие возгласы. Толпа жаждала крови виновных. И тяжелы будут последствие ее неудовлетворения.
Тут поднялась императрица:
– Правом императорского решения, я дарую девочке жизнь. Она спасла наследного принца из пожара и всегда была честна с нашей семьей.
Крики стихли. Взгляды устремились на председателя Сёгуната.
Тоношено Накамуро пожевал губами. Он не сводил напряженных глаз с наследного принца, то ли ожидая, то ли опасаясь подтверждения помилования. Воспользоваться императорским правом мог только сам император. А он был мертв.
