Нет, тут, пожалуй, иное…
Но об этом Главному Советнику думать не положено.
— Герцог! Вы не слушаете меня?!
— Простите, ваше величество, отвлекся…
— То-то и оно, — со странной многозначительностью в голосе произнесла Кириена.
— Но теперь я весь внимание. Что вам угодно, госпожа?
— Мне угоден другой, более скромный и благопристойный наряд, в котором я не буду похожа на… на… словом, не буду. Что? Вы намерены со мной спорить?
— Простите, да, к сожалению. Ваше величество, именно это платье предназначено было королевой Абигейл для официальных заседаний на Королевском Совете. И если вы появитесь в другом наряде, подмена будет слишком заметна.
— Проклятие. Ваша королева отличалась дурным вкусом. И…
— Ни слова больше! — предупредительно потребовал герцог. — Королева — вы. Все, что вам угодно сказать, вы говорите о самой себе.
Кириена только вздохнула. Зеркало отразило ее — прекрасной, величественной и немного растерянной. Самый что ни на есть королевский вид.
— А Совет через час? — для порядка спросила она.
— Час с четвертью, ваше величество.
— Да, за такое время платье мне не перешьют. Тем паче что его бесстыдство закреплено параграфом дворцового регламента… Послушайте, герцог! Дайте мне ваш шарф! Думаю, такая незначительная деталь туалета регламента не нарушит.
Шею герцога действительно украшал искусно сложенный в несколько складок длинный полупрозрачный темно-синий шарф.
— Но Кириена…
— Ах вот как? Попросила шарф — и из «ее величества» сразу стала просто Кириеной? Ненадолго же хватило вашей учтивости, высокородный герцог!
— Но… Поймите меня правильно, я не смел и думать…
— Меня не интересует, герцог, что вы смеете, а что — нет. Не смеете пожертвовать своим шарфом? Прелестно! В таком случае я отказываюсь идти на Совет. Нет, я просто не смею идти на этот Совет! Я решительно не желаю, чтобы на мою грудь похотливо взирали мужчины!
Герцог был застигнут врасплох. Он как раз в этот момент из Главного Советника превратился просто в герцога Рено, мужчину, преисполненного давно не траченных на женщин сил и желаний, и посему занимался тем, что похотливо рассматривал прелестную грудь целомудренной заместительницы сбежавшей королевы.
— Кхм, — смущаясь, отвел глаза он и принялся разматывать свой шарф, — как вам будет угодно, ваше величество. Простите, если невольно разгневал вас.
Кириена распустила ткань широкого шарфа и прикрыла ею плечи и грудь.
— Так-то лучше, — констатировала она.
«Так хуже, — с каким-то странным, новым для себя чувством отчаянно подумал герцог. — Теперь я только и буду думать о том, что прикрыто моим шарфом. Святые небеса! Только этого мне сейчас и не хватало!»
— Герцог, — Кириена отошла от зеркала и присела на круглый пуфик, придерживая концы шарфа одной рукой, а другой расправляя широкие воланы платья, — пожалуйста, еще раз перечислите мне всех членов Королевского Совета. Я не хочу попасть в неловкое положение… Да, кстати, после Совета я попросила бы вас подобрать мне все сведения о политике, экономике и истории страны, чьей королевой я сейчас как бы являюсь.
— Как угодно, ваше величество. — Герцог слегка поклонился, стараясь отвлечься от шарфа и сосредоточиться на вопросе Кириены. — Итак, номер первый…
— Это вы, Главный Советник. Вы являетесь — как это сказать? — моей правой рукой во всех государственных делах, без согласования с вами я не могу окончательно издать любой закон либо вердикт.
— Верно.
— Далее…
— Советник по вопросам внутренней политики…
— Ах, как длинно! Я бы назвала его министром внутренних дел, как у нас в Монохромме.
— Сударыня, — проникновенно встрепенулся Рено. — Забудьте о Монохромме и о том, что с нею связано. И небо вас упаси ошибиться и назвать советника каким-то непонятным титулом… Тем более что герцог Стразз — весьма обидчивый и вспыльчивый вельможа.
— А, это о нем вы мне говорили, что он высохший, как жердь, и, когда говорит, мнет в пальцах кусочек кожи…
— Совершенно верно. Пожалуйста, ради Святых Небес, не спрашивайте у герцога Стразза, что это за кожа и кому она когда-то принадлежала.
— Почему?
— Потому что королева Абигейл уже задавала ему такой вопрос. И советник после этого чуть не подал в отставку. А в опочивальне Ее Величества в ту же ночь схватили и обезоружили пятерых наемных убийц, служанку, поставившую на столик близ ложа Абигейл подсвечник с пропитанными редкостным ядом свечами, камеристку, при коей обнаружено было две дюжины ядовитых же пододеяльных вшей в особой коробочке, и, наконец, дальнюю родственницу герцога Стразза, намеревавшуюся поджечь стены опочивальни и тем самым отомстить за нанесенное роду Стразз оскорбление словом.
— Однако какие страсти. И это из-за одного насмешливого вопроса?
— Из-за одного насмешливого вопроса Тарсийское Ожерелье триста лет с переменным успехом ведет войну с неким королевством Пидзадьи Бадьи.
— Как же звучал «насмешливый вопрос»?
— Тогдашняя королева просто поинтересовалась у посла Пидзадьих Бадей, откуда произошло и что означает название их королевства. Вот и воюем…
— Понятно. Я запомню, что лишние вопросы — это лишние опасности. Но у вас-то, Советник, я могу приватно поинтересоваться, чья же это кожа, которой тешит себя герцог Стразз?
Герцог Рено ухмыльнулся: любопытство — всеобщий женский порок. И это не зависит ни от смены столетий, ни от государственных переворотов…
— Ходят слухи, что это кожа с тела его последней супруги. Почившей при весьма загадочных обстоятельствах, — сказал герцог. — Да, и не обращайте внимания на то, что у вашего советника по делам внутренней политики борода имеет синеватый оттенок. Это цвет рода герцогов Стразз. По мужской линии.
— Очаровательно. Продолжим?
— Безусловно. Советник по вопросам внешней политики. Герцог Озрик Фибиус Хламидий.
— Вы описали мне его как человека весьма строгих правил, вдумчивого, педантичного и дипломатичного. Да, он еще страдает болезнью глаз — плохо видит вдаль, не так ли?
— Так. В последнее время он стал несколько нервен, но это и понятно: до момента, который вот-вот наступит, он уверен, что нам из-за отсутствия королевы грозит война со всеми окрестными государствами, вместе взятыми.
— Я постараюсь развеять его опасения.
— Весьма на это надеюсь. Только, ваше величество, если вам вдруг вздумается пошутить, не спрашивайте у мессера Хламидия, не заморил ли он своего маленького ручного червячка с мягкой шкуркой…
— Не понимаю…
