Наши заслуги видны в названиях элементов. Сначала IUPAC присвоил 105-му элементу название «дубний». Потом 114-й получил название «флеровий» в честь физика Георгия Флёрова, руководившего синтезом новых элементов в Дубне. А в 2016 году международная комиссия утвердила наименование 115-го элемента – «московий». И это не от Москвы, а от Московской области, где расположена Дубна.
Ну и финал нынешней таблицы Менделеева – 118‑й элемент (дальше пока учёные не продвинулись, 120-й предполагают синтезировать через несколько лет). Согласно решению IUPAC, он получил имя «оганесон». Так свою клеточку в самой главной химической таблице получил доктор физико-математических наук, академик РАН Юрий Оганесян.
Раз уж я в начале книги провозгласил «Зеркало» одной из главных целей научной журналистики, то придётся привести здоровенную цитату из повести знаменитого советского журналиста Валерия Аграновского. В 1964 году было объявлено о синтезе очередного химического элемента. Аграновский отправился в Дубну, и через два года вышла его книга «Взятие сто четвёртого».
«…Летом 1959 года по одной из шоссейных дорог двигалась в Москву странная процессия. Впереди на мотоциклах – два капитана милиции, а за ними – тяжёлый трейлер, обычно перевозящий танки. На этот раз он тащил груз, укрытый брезентом и весящий не менее сорока тонн. В кабине машины сидел мрачный пятидесятилетний шофёр с неизменной трубкой во рту, которого грузчики называли Павликом и который за всю дорогу только один раз засмеялся. А рядом с ним – молодой человек по имени Юрий Оганесян.
И вот однажды процессия остановилась перед мостом через речку. На знаках было написано, что сооружение выдерживает одиннадцать тонн. Оганесян немедленно слазил под мост, увидел балки, пробитые снарядами ещё во время войны, и понял, что запаса прочности нет: одиннадцать тонн – действительно красная цена мосту. Тогда Павлик мрачно посоветовал выйти всем из кабины, заклинить руль, включить скорость, и будь что будет. Оганесян даже не улыбнулся.
Он вёз в Дубну главную часть нового циклотрона, и с его приездом должно было наступить то счастливое равновесие между мыслью учёных и техническими возможностями, которое предопределяет успех. Новый циклотрон был самым мощным в мире ускорителем, способным разогнать даже ионы аргона, который в сорок раз тяжелее водорода.
Но вернёмся к тому моменту, когда Оганесян отверг совет мрачного Павлика. Он вынул блокнот, сделал кое-какие расчёты и внёс наконец контрпредложение: срочно вызвать неизвестно откуда два вертолёта, пустить их сверху над трейлером, закрепив циклотрон на тросах, а трейлер пустить в это время по мосту для подстраховки и с того берега флажками координировать общее движение, – эту последнюю обязанность он добровольно брал на себя. Вот тут-то Павлик впервые за всю дорогу вынул трубку изо рта и чуть не подавился от смеха. Дело кончилось тем, что, не мудрствуя лукаво, пошли в обход, по целине.
Вы уже, очевидно, поняли, что Юрий Оганесян – человек сугубо реалистического мышления. Не зря ему доверили сопровождать циклотрон. От себя добавлю, что он ещё монтировал установку на месте как рядовой рабочий, налаживал циклотрон как рядовой инженер, а потом работал на нём как экспериментатор. Таким образом, в одном лице мы имеем и экспедитора, и монтажника, и наладчика, и физика, – причём не просто физика, а кандидата физико-математических наук, – и, наконец, одного из авторов замечательного открытия…»
Уникальность названия «оганесон» заключается в том, что новые элементы не принято называть в честь живых учёных. Например, открыватель знаменитых лучей Вильгельм Рёнтген умер в 1923 году, а 111-й элемент получил имя «рёнтгений» только в 2004-м. Эйнштейн, Кюри, Резерфорд и другие классики науки оказывались увековеченными в таблице уже после смерти. Да и сам Дмитрий Иванович Менделеев оказался в таблице, носящей его имя, только после того, как в 1955 году американцы синтезировали элемент под номером 101, то есть спустя полвека после кончины великого русского учёного.
Исключение было сделано только один раз. В 1997 году IUPAC утвердил за 106-м элементом название «сиборгий» в честь отца-основателя трансуранового синтеза Гленна Сиборга. Кстати, к этому моменту он мало занимался наукой и больше интересовался мемуарами и реформой образования.
И вот второй раз в истории учёный получает при жизни свой персональный химический элемент. Согласитесь, это куда круче Нобелевской премии по химии и физике, вместе взятым. При этом Юрий Оганесян, в отличие от Сиборга, продолжает оставаться активным исследователем. Он работает научным руководителем Лаборатории ядерных реакций ОИЯИ, готовит новые эксперименты, выступает на конференциях, читает лекции…
К чему я рассказываю эту историю про расширение таблицы Менделеева? Эта книга написана вовсе не для того, чтобы популярно изложить достижения современной науки. Она скорее о том, как эта наука отражается в общественном сознании. И здесь «оганесон» приведён как повод для национальной гордости.
Попадание современного российского учёного в фундаментальную таблицу химических элементов – это куда значимее, чем победа национальной сборной по метанию молота, лёгкой атлетике или даже футболу. И это гораздо важнее для человечества, чем разработка гипер-супер-мега-ракеты или ещё какого-нибудь высокотехнологического способа убийства.
Попадание современного российского учёного в таблицу химических элементов – это куда значимее, чем победа национальной сборной по метанию молота, лёгкой атлетике или даже футболу.
Да, о новом элементе несколько раз говорили по телевидению, у Оганесяна немало государственных наград, его исследования относительно стабильно финансируются… Казалось бы, грех жаловаться. Но если мы так уж любим трубить о наших победах, то степень внимания к «оганесону» непропорционально мала. Иногда я сам впадаю в пафос и начинаю кричать:
– Юрий Оганесян должен каждый день появляться на экранах Центрального телевидения! Ему нужно вместо Путина поздравлять россиян с Новым годом! Его портреты надо повесить в каждом школьном классе и в кабинете каждого чиновника!..
Потом я успокаиваюсь. И с прискорбием понимаю, что стал рассуждать точно так же, как те любители погордиться за чужой счёт.
Может быть, не стоит запихивать учёного в телевизор? В своей лаборатории он принесёт куда больше пользы для жителей планеты Земля, на которой расположена и наша страна. И каким бы Юрий Оганесян ни был умным, скромным, талантливым и выдающимся, гордиться всё-таки стоит не его достижениями, а своими собственными.
P.S.
Вообще-то данная глава должна была быть гораздо длиннее. Я ещё хотел рассказать про подлёдное озеро Восток в Антарктиде. Здесь тоже немало поводов для пафоса. Его существование доказали в 50—60-е годы советские учёные, что можно считать «последним крупным географическим открытием в истории человечества». В 2012 году удалось пробурить три с лишним километра льда и достичь воды озера. Это сравнивают с полётом на Луну. И наконец, в воде Востока, изолированной миллионы лет от всего мира, теоретически могут обитать существа, сопоставимые с инопланетной жизнью. Тут полный водоём национальной гордости, чистой, как ледниковая вода. Но исследования озера Восток сейчас ушли из повестки дня, уступив место борьбе с Западом. Финансирование на проект выделяется мизерное, на полноценное исследование средств не хватает. Приходится гордиться всё теми же Циолковским, Гагариным, Калашниковым и Менделеевым.
