– Масса существ может различаться примерно в 100 000 000 000 000 000 000 раз.
– Для передвижения организмы могут использовать ноги (от 2 до 750), ветер, течение воды, реактивную тягу, крылья… Среди них должны быть такие, что подбрасывают своих зародышей другим существам, чтобы те их съели, а потом произвели на свет в виде экскрементов.
– Внутри одного создания могут жить миллиарды других. Причём некоторые из них помогают хозяину, а другие норовят его убить.
– Органы чувств способны улавливать видимый свет, инфракрасное излучение, химические сигналы, ультразвук и магнитное поле.
– Один и тот же организм превращается из яйца в толстое, неторопливо ползающее существо, а потом вдруг становится тонким, изящным, способным летать…
Безумная, странная, очень сложная планета. Я бы такую выдумать не смог. Впрочем, её и выдумывать-то не надо. Она существует и называется Земля. Всё перечисленное есть в реальности. Более того, настоящая жизнь гораздо разнообразнее. Если бы я знал биологию получше, то список основных параметров был бы намного длиннее.
Если у вас возникнет мысль о фантастическом произведении, посмотрите на фотографии крота-звездоноса, рыбы-капли или трубкозуба. Такие физиономии не смог бы изобразить даже художник-шизофреник после приёма тяжёлых наркотиков.
А сексуальная жизнь?! Самая извращённая фантазия пасует перед реальными отношениями полов у насекомых, рыб и многих других существ. Достаточно сказать, что самка гренландского удильщика в сотни тысяч раз крупнее самца. Любовная линия в фантастическом романе покажется банальной на фоне того, что происходит, например, у мелких комаров Serromyia femorata или у здоровенных кальмаров Architeuthis dux (написал бы подробнее, но тут даже я краснею).
Однако есть на планете совсем специфический вид. Разнообразие и парадоксальность отношений между его представителями почти не поддаются осмыслению и систематизации. Никакому гигантскому инопланетному мозгу не хватило бы воображения, чтобы представить всё то, на что способны особи этого вида. Они нарушают все законы эволюции, формальной логики и здравого смысла. Называется этот вид Homo sapiens sapiens.
P.S.
Этот текст тоже из недавнего «Кота Шрёдингера». После его написания я сознал, что не могу смотреть научно-фантастические фильмы. Я отвлекаюсь от сюжета и мучаюсь вопросами. Например, в земных условиях кит в два миллиона раз тяжелее домовой мыши из того же класса млекопитающих. Так почему же инопланетяне, которых эволюция сформировала в другой звёздной системе, непременно должны быть ростом чуть ниже Шварценеггера и чуть выше Брюса Уиллиса?
Но речь в этой колонке шла вовсе не об анатомии инопланетян (хотя тема продуктивная). Я хотел показать, насколько удивителен реальный мир, рядом с которым меркнет мир фантастический. Могу продолжить эту линию. Обычные люди рядом с вами могут быть куда интереснее вымышленных персонажей. Надо только присмотреться внимательнее.
Голубая точка для землянина
О том, как из науки сделать мировоззрение
Став главным редактором журнала «Кот Шрёдингера», я часто повторяю: «Мы – идеологическое издание!» Обычно меня тут же переспрашивают: «Вы за Путина или за Навального?» Нет. К российской политике наша идеология не имеет почти никакого отношения.
Речь идёт о чём-то большем, о каких-то фундаментальных принципах. Правда, сформулировать их не так уж и просто – в современном мире есть сложности с языком описания идеологии. Вот во времена войн между «правыми» и «левыми» с этим было проще. Но попытаюсь как-то сформулировать.
Хочу сразу предупредить, что сейчас я буду описывать свою личную утопию. Мы живём в эпоху, когда этот жанр максимально непопулярен. Вот антиутопии сегодня переливаются всеми красками на экранах и страницах книг, да и мне самому куда интереснее читать Оруэлла и Хаксли, чем Мора и Кампанеллу. Но без конечного положительного образа сложно двигаться дальше.
Хочу сразу предупредить, что сейчас я буду описывать свою личную утопию.
Ещё одно предупреждение: я не пытаюсь идеализировать науку и учёных. Кандидатская степень не гарантирует нимб над головой. Даже среди академиков попадались подлецы, доносчики, зануды и бюрократы. Научные труды – это вам не «Манифест коммунистической партии» и не «Моральный кодекс строителя коммунизма». Учёные что-то размешивают в пробирках и разгоняют частицы. А вот общество может превратить это в нечто, что сделает жизнь более доброй и осмысленной.
Ладно, поехали.
Во-первых, наука – это про сомнение. О чём бы вы ни говорили – об устройстве Вселенной, о выборах президента, о сортах апельсинов, – вы должны иметь весомые доказательства для уверенного высказывания. Иначе нужно уточнять: «возможно, что…», «как я прочитал в…», «можно предположить…».
Такая неуверенность – это не только признак научного ума, но и прививка от любого фанатизма. Сомневающийся человек не будет подкладывать бомбу в супермаркет или требовать расстрела политических противников.
Почему-то захотелось процитировать стихотворение Бертольда Брехта, посвящённое советскому поэту и драматургу Сергею Третьякову, казнённому в 1937 году:
Мой учитель,
Огромный, приветливый,
Расстрелян по приговору суда народа.
Как шпион. Его имя проклято.
Его книги уничтожены. Разговоры о нём
Считаются подозрительными. Их обрывают.
А что, если он невиновен?
<…>
Сыны народа решили, что он виновен.
Колхозы и принадлежащие рабочим заводы,
Самые героические учреждения в мире
Считают его врагом.
Ни единый голос не поднялся в его защиту.
А что, если он невиновен?
Брехт был сторонником Советского Союза. Но разум и совесть заставили его задуматься: «А что, если не…»
Но вернёмся к науке. Как-то я брал интервью у Владислава Житенёва, археолога из МГУ. Он уже много лет руководит раскопками в Каповой пещере на Урале. Нашёл там много чего интересно, защитил по этой теме докторскую. Спрашиваю:
– Можете ли вы предположить, чем занимались люди, чьи останки вы изучаете в пещере? Они охотились или у них уже какое-то сельское хозяйство было?
– Увы, пока нам это неизвестно. Данных не хватает.
– А чем они питались?
– Теоретически что-то можно определить, но уверенно сказать я ничего не могу.
– Ну а про жилище тех, кто приходил совершать свои ритуалы в пещеру, вы что-то можете сказать?
– Увы, тоже нет. Это у костра в экспедиции мы можем строить всякие фантастические предположения. Но с точки зрения науки информации пока недостаточно…
