Открытые вопросы
• В какой степени прокрастинация является «болезнью современности», связанной с развитием информационных технологий, сложностью общественного устройства и отсутствием необходимости бороться за выживание? Или же это постоянный спутник человеческой культуры?
• Что первично – тревожность, которая вызывает прокрастинацию, или постоянные срывы сроков, которые приводят к тревожности?
• Придумают ли психологи какие-то действенные методы борьбы с прокрастинацией?
• Когда российская наука займётся этой темой всерьёз?
• Когда я напишу следующую статью про прокрастинацию?
Редукционизм
О соблазне всё легко объяснить
– Гриша, послушай, никакой психики нет! Сознания нет! Мышления нет! Есть только нейроны!!! – Это пресс-секретарь одного психологического вуза только что прослушал лекцию по нейропсихологии и чересчур вдохновился. Его можно понять – в последние годы науки о мозге продвинулись очень сильно. Спасибо за это томографам и многим другим сложным приборам.
Очень соблазнительно свести все проявления психики человека – любовь, вражду, тоску, ложь и т. д. – к работе нейронов. Или – к выработке нейромедиаторов. Или – к активности различных зон мозга.
Очень соблазнительно свести все проявления психики человека к работе нейронов.
Точно так же многим нравится идея – объяснить все виды человеческого поведения с помощью эволюционных программ, заложенных в наших генах. Некоторые этологи готовы хоть сейчас заменить собой психологов, социологов, а заодно и историков с экономистами.
Сторонникам подобных объяснительных схем стоит заглянуть в энциклопедию (практически любую) на букву «Р». Вот, например, Большой энциклопедический словарь 2000 года:
«Редукционизм – методологический принцип, согласно которому сложные явления могут быть полностью объяснены на основе законов, свойственных более простым (напр., биологические явления – с помощью физических и химических законов; социологические – с помощью биологических и т. п.). Редукционизм абсолютизирует принцип редукции (сведения) сложного к более простому, игнорируя специфику более высоких уровней организации…»
Не обязательно использовать слово «редукционизм» только как грубое ругательство в споре. Есть в нём и некое рациональное зерно. Недаром подобный подход периодически входил в моду ещё с XVII века. Но с ним нужно быть очень осторожным. Одна прописная истина: «Мир един, человек описывает его с помощью разных наук лишь по своей слабости» – вступает в конфликт с другой: «Целое не является лишь механической суммой его частей».
Да, с помощью всего трёх базовых взаимодействий можно объяснить большинство физических явлений. Из физики почти прозрачно вытекает химия, которая по мере усложнения и эволюционного развития превращается в биологию. Человек – тоже биологический объект, общество состоит из людей… А теперь попробуйте объяснить победу Путина на последних выборах или развод ваших знакомых с помощью электромагнетизма, гравитации и сильного взаимодействия.
Открытые вопросы:
• В какой степени редукционизм мешает, а в какой – помогает современной науке?
• Можно ли построить картину мира, в которой ликвидированы все границы между уровнями знания?
• Не качнётся ли маятник в обратную сторону – от увлечения естественно-научными способами объяснения человека и общества – к совсем гуманитарной парадигме?
• Как жить, когда у тебя в голове нейроны, нейромедиаторы и множество других умных слов, которые ты не успеваешь запомнить?
Счастье
О том, почему пошла вверх главная национальная кривая
Представьте, что вам задали вопрос: «В жизни бывает всякое, и хорошее, и плохое. Но, если говорить в целом, вы счастливы или нет?» Отложите на минутку эту книгу и подумайте, какой из вариантов вы бы выбрали:
Определённо да;
Скорее да;
Скорее нет;
Определённо нет;
Затрудняюсь ответить.
Если вы сейчас мысленно произнесли «определённо да» или «скорее да», то ваш ответ совпал с позицией 85 % российских респондентов, опрошенных ВЦИОМ в 2017 году. Добро пожаловать в клуб счастливого большинства!
Добро пожаловать в клуб счастливого большинства!
Результаты этого опроса могли бы стать поводом для национального праздника, народных гуляний и экстренного выступления Президента. Правда, их мало кто заметил. А зря. С начала 90-х Россия была одной из самых печальных стран мира. В международных рейтингах счастья мы оказывались ближе к концу.
Можно долго спорить, допустимо ли измерять такую тонкую субстанцию лобовым вопросом: «Вы счастливы или нет?» Некоторые социологи считают, что результаты получаются относительно корректными. Но важно другое: опрос проводился с одной и той же формулировкой больше четверти века. Даже плохой градусник всё равно отразит большие скачки температуры.
Даже плохой градусник всё равно отразит большие скачки температуры.
Соотношение ответов изменилось радикально. В 1990 году тех, кто говорил, что «определённо счастлив» или «скорее счастлив», было в сумме лишь 44 %. К 1992 году их доля ещё уменьшилась. А потом счастье стало прибывать, и в этом году был установлен исторический максимум – 85 %.
Если вы не верите российскому ВЦИОМ, то можно взять отчёт World Happiness Report за 2018 год, в котором наша страна оказалась на 59-м месте из 156 – где-то рядом с Японией. Не лидеры, конечно, но выше среднего по планете. Это весьма неплохо, учитывая, что при составлении рейтинга в расчёт брались не только субъективные ощущения граждан, но и уровень коррупции, продолжительность здоровой жизни и прочие показатели, где мы явно не на высоте.
Согласно опросу ВЦИОМ, подавляющее большинство респондентов связывают ощущение счастья с семьёй, детьми и близкими. С работой – меньше. Ещё меньше – с материальным достатком. То есть наше счастье – оно либо внутри нас, либо где-то рядом. Понятно, что любовь делает нас счастливыми, а смерть близкого человека – наоборот. Но индивидуальные радости и горести усредняются в национальную картину. Однако изменилось именно обобщённое счастье. Почему?
Первая мысль, которая приходит на ум, – мы стали жить богаче. Вспомните 90-е, когда для многих семей банан или кусок мяса были роскошью. Да, сейчас тоже не все жируют, но вопрос голода уже не актуален для большинства населения. Но учёные давно доказали, что отношения денег и счастья отнюдь не линейны. Когда стоит вопрос физического выживания, каждый дополнительный рубль увеличивает уровень субъективного благополучия. Но с какого-то момента вклад доходов в рост счастья начинает резко убывать и в итоге почти не влияет на результат. Я слышал версию, что этот рубеж где-то в районе восьми тысяч долларов в год на человека, но это число весьма условно.
