В первые четыре месяца 1974-го Нильсен был безработным и остался почти без денег. Кроме того, ему негде было жить, что явилось для него неприятной неожиданностью, поскольку прежде ему всегда предоставляли жилье. Он снял комнату в доме № 9 на Мэнстоун-роуд и продал свою медаль за Общую службу за восемь фунтов стерлингов, чтобы заплатить за нее. В эти месяцы неопределенности он работал охранником в различных государственных учреждениях, включая здание Министерства обороны в Уайтхолле, здание парламента на Бридж-стрит и здание Старого Адмиралтейства.
Вечерами, в тишине, я мог собраться с мыслями и как следует расслабиться после лихорадочной беготни в качестве полицейского. У меня даже появилось время посетить некоторые выставки в галерее «Тейт» на Горст-роуд (я помню, что там было много чучел животных и огромных черепах с Галапагосских островов).
Работа охранником навевала на него ужасную скуку, особенно после карьеры в вооруженных силах, наполненной активностью, событиями и даже творчеством. В мае 1974-го он уволился из охранного агентства и спустя неделю набрался смелости подать заявку на пособие по безработице. Появиться в Центре занятости на Харлесден-Хай-роуд ему было неловко и унизительно: в своих собственных глазах он выглядел абсолютно бесполезным.
Затем Нильсена пригласили на собеседование, где предложили ему место на государственной службе. Двадцатого мая он отправился на собеседование с комиссией Регионального офиса в здании Ханвэй-Хаус, на площади Рэд-Лайон, чтобы определить, стоит ли назначить его на должность клерка в Министерстве по вопросам занятости населения. Собеседование прошло успешно, и с учетом его опыта в войсках общественного питания было решено, что лучше всего назначить его в кадровое агентство на Денмарк-стрит, в самом центре лондонского Вест-Энда, неподалеку от Чаринг-Кросс-роуд. Кадровые агентства под руководством Комиссии по трудоустройству рекламируют доступные вакансии, в основном низкооплачиваемые и не требующие особых навыков, и помогают облегчить ситуацию с безработицей в городе. Люди могут зайти туда с улицы, посмотреть доступные варианты и договориться с клерком о собеседовании. Кадровые агентства разбросаны по всему Лондону, и огромный филиал на Денмарк-стрит специализируется на постановке рабочей силы в гостиничный и ресторанный бизнес, для чего прекрасно подходит его расположение в центре города. Большинство людей, которые через него проходят, являются иностранцами.
Деннис Нильсен появился в офисе этого кадрового агентства на Денмарк-стрит с письмом для мистера Хокинса и подумал, что «стоит попробовать». Он остался там на следующие восемь лет и все еще там работал, когда его арестовали 9 февраля 1983 года.
Мне нравился творческий и позитивный аспект общественной работы, заключавшейся в предоставлении вакансий безработным. Каждую неделю число успешных предложений работы позволяло мне по-настоящему гордиться собой.
С самого начала в офисе чувствовалось некое напряжение, поскольку Нильсен не терпел бюрократию и желал как можно скорее видеть результаты, в то время как многие из его коллег имели менее агрессивный подход. Его прямолинейность – давало о себе знать бьюкенское правдолюбие – не вписывалось в их безмолвное принятие существующих правил. И все же он с головой погрузился в изучение новой профессии и очень скоро изобрел собственный метод собеседований – который, к его сожалению, ему не так уж часто давали применить, поскольку большая часть его работы заключалась в телефонных звонках.
На раннем этапе Нильсен не ввязывался в деятельность профсоюза, чтобы на «испытательном сроке» не привлекать к себе лишнего внимания. Но он продолжать наблюдать и учился у двух активистов, Энди Пауэра и Йена Уотсона, отвечавших за большую часть профсоюзной деятельности в их подразделении. Остальные их коллеги были к этому равнодушны. Социальной жизни у него фактически не существовало, поэтому он посещал различные собрания левых активистов, где его убеждали присоединиться к Интернациональному социалистическому движению, чему он сопротивлялся, поскольку его не привлекали основные догматы. Он утверждает, что во время работы госслужащим оставался политически независимым, и, действительно, так и не присоединился ни к одной существующей партии. С другой стороны, собраний правых и консерваторов он не посещал. Не остается никаких сомнений в том, какой стороне он симпатизировал больше.
Вся его социальная жизнь была ограничена несущественными знакомствами на одну ночь в различных пабах. Все – анонимные и никогда больше в его жизни не появлявшиеся. Иногда Нильсен шел к мужчине домой, а иногда приводил их к себе, в свою тесную маленькую комнату. Когда арендодательница на Мэнстоун-роуд стала возражать против этих таинственных ночных посетителей и потребовала, чтобы Нильсен съехал, он снял комнату чуть побольше в доме № 80 на Тейнмаунт-роуд, где арендодательница была более терпимой. 1974–1975 годы у Нильсена состояли из беспорядочных половых связей и депрессии. Достигнув возраста двадцати восьми лет без какого-либо особого сексуального опыта, Нильсен компенсировал потерянные годы намеренной развязностью. Все его знакомства случались в пабах, особенно в «Уильяме IV» в Хэмпстеде и в «Сэлисбери» на Сейнт-Мартин-лейн; некоторые пабы были известны как исключительно гомосексуальные, в то время как другие становились таковыми только в определенные дни или часы. Среди этих пабов – «Блэк Кэптен» в Кэмден-таун, «Голден Лайон» на Дин-стрит, «Чемпион» в Бэйсвотер-роуд, и, разумеется, «Колерн» в «Эрлс-Корт». Кроме того, «Пиг-энд-вистл», ныне закрытый, был особенно приятен по воскресеньям в обеденное время, и именно там Деннис Нильсен встретил множество знакомых, известных общественности.
Такие знакомства всегда таили в себе риск подвергнуться шантажу или нападению, и обычно, когда человек осознает этот риск, бывает уже слишком поздно. Шантажировать Нильсена не пытались, поскольку с него, в общем-то, совершенно нечего было взять, но и у него случались неприятные моменты. Сам он тоже был виновником одного неприятного инцидента, который предзнаменовал грядущие события.
Молодой человек по имени Дэвид Пейнтер обратился в кадровое агентство, где работал Нильсен, в поисках подработки. Ему было семнадцать, и, хотя Нильсен этого не знал, обеспокоенные родители считали его пропавшим без вести. Подходящих вакансий не нашлось, так что Пейнтер ушел. Несколько часов спустя Нильсен случайно столкнулся с ним на улице, завязалась беседа, окончившаяся тем, что парень согласился пойти к Нильсену домой на Тейнмаунт-роуд. Они немного выпили и посмотрели вестерн на проекторе Нильсена. Затем Дэвид Пейнтер отправился в постель, и Нильсен последовал за ним. Он предложил ему секс, но Пейнтер отказался и уснул. Когда он проснулся, над его лицом нависла камера. Пейнтер запаниковал, порвал одежду на Нильсене, раскидав ее по комнате, и начал кричать, пока наконец не сломал руку об стеклянную перегородку. Нильсен, оставив свои попытки взять его под контроль, позвонил в «Скорую» и в полицию. В отделении полиции на Виллесден-Грин, где работал до этого сам Нильсен, его долго допрашивали и не отпускали до тех пор, пока из больницы не подтвердили, что мальчик не подвергался серьезным домогательствам. Родители Пейнтера не стали писать на него заявление, потому что не хотели доводить дело до суда, так что об инциденте быстро забыли. Нильсен утверждает, что той ночью Пейнтер вдруг впал в ярость совершенно без причины, но можно не сомневаться: что-то в поведении Нильсена его тогда напугало.
