Три убийства произошли в доме № 23 на Крэнли-Гарденс. Первым был Джон Хоулетт, проблемный парень, постоянно влипающий в неприятности, которого семья практически выгнала из дома, когда ему было тринадцать, и который с тех пор ничем особенно по жизни не занимался. Он жил в приюте для умственно отсталых детей, отсидел в тюрьме за воровство и, кроме того, был патологическим лжецом. Поскольку он хвастался, что служил в Гренадерской гвардии (и поскольку Нильсен не знал его настоящей фамилии), полиция прозвала его вслед за Нильсеном «Гвардеец Джон». Они с Нильсеном виделись дважды. В первую встречу они долго беседовали в пабе Вест-Энда в декабре 1981-го, где-то через два месяца после переезда Нильсена на Крэнли-Гарденс: пару часов вместе выпивали, потом разошлись каждый своей дорогой. В марте 1982-го Нильсен сидел в «Селисбери» на Сейнт-Мартин-лейн, когда в тот же паб зашел Джон. Он сразу узнал Нильсена и присоединился к нему. Он объяснил, что приехал из Хай-Вайкомб на день, и вернется туда позже. Затем он, устав от медленного обслуживания, предложил им пойти куда-нибудь еще. Они зашли в винный магазин и закупились алкоголем, спустились в метро на станцию «Чаринг-Кросс» и доехали по Северной ветке до Хайгейт. Оттуда они дошли пешком до дома № 23 на Крэнли-Гарденс. Нильсен приготовил ужин на двоих, и они сели смотреть телевизор, продолжив пить. С началом очередного позднего фильма (время шло к полуночи) Гвардеец Джон сказал, что не возражает прилечь, Нильсен пробормотал свое согласие, но продолжил смотреть телевизор. Джон ушел в гостиную (тогда кровать еще стояла там). Около часа ночи Нильсен выключил свет и прошел в ту же комнату, где обнаружил Джона спящим на своей кровати. «Я думал, ты хотел прилечь, а не переехать сюда», – сказал он. Он поднял его и сказал, что вызовет ему такси, но Джон ответил, что не очень-то хочет двигаться. Нильсен пошел на кухню и налил себе еще рома, затем сел на краю кровати. Он заметил, что Джон снял почти всю свою одежду, но не хотел ложиться в постель вместе с ним. На самом деле он вовсе не желал его присутствия в своей кровати:
Я подошел к креслу и достал из-под подушки длинную полосу обивочной ткани. Я приблизился к кровати, где он лежал под одеялом. Обернул этот материал вокруг его шеи. Кажется, я сказал: «Пора тебе уйти». Я оседлал его бедра и затянул петлю на его шее туже. Он яростно сопротивлялся и частично сумел приподняться. Мне казалось, сейчас он меня столкнет. Собравшись с силами, я толкнул его обратно, и его голова ударилась об изголовье кровати. Он продолжал бороться все так же яростно, так что теперь он наполовину свешивался с кровати. Примерно через минуту он обмяк. На одеяле была кровь – наверное, из раны на его голове. Я проверил: он все еще дышал, тяжело и отрывисто. Тогда я затянул петлю заново и продержал его так еще минуту. Я разжал хватку снова: он казался мертвым. Я встал. В соседней комнате лаяла собака, и я пошел успокоить ее. Меня трясло от адреналина: мне и правда казалось, что он меня победит.
Когда я вернулся, то с изумлением обнаружил, что он все еще дышит. Я опять обернул ткань вокруг его горла, затянул петлю со всей силы и держал так на протяжении, наверное, двух-трех минут. Когда я отпустил хватку, он больше не дышал. Но я заметил: пока он лежал на спине (и я проверил после), его сердце все еще билось довольно уверенно. Я не мог в это поверить. Я оттащил его в ванную, перегнул через край ванны, вставил пробку, не отпуская его, и выкрутил кран холодной воды на полную. Его голова оказалась ровно на дне ванны. Через минуту или около того вода достигла его носа, снова послышалось отрывистое дыхание. Вода поднималась выше, я продолжал удерживать его. Он сопротивлялся. Ванна продолжала наполняться. Из его рта и носа шли пузыри, и в какой-то момент он перестал бороться. Я держал его в таком положении минуты четыре или пять. Вода окрасилась кровью. Какая-то субстанция вытекла из его рта вместе с кусочками пищи. Я оставил его там на всю ночь. Вымыл руки и пошел в спальню, где снял простыни и запачканное одеяло… Положил чистое одеяло на пододеяльник и лег в кровать. Затем я закурил: меня все еще трясло. Я позвал собаку, и она пришла в спальню, выглядя слегка виноватой. Я похлопал по кровати, сказав: «Иди сюда», – тогда она запрыгнула на кровать и свернулась у меня в ногах, стараясь вести себя как можно тише. Наверное, я заснул быстрее из-за алкоголя – я очень устал… Всю следующую неделю у меня с шеи не сходили следы его пальцев.
Случай с Грэмом Алленом в суде именовался как «омлетная смерть»:
Больше всего на свете ему хотелось что-нибудь поесть. У меня имелось не особо много продуктов, зато нашлась целая коробка яиц. Так что я сделал огромный омлет и пожарил его в большой сковороде, положил на тарелку и дал ему. Он начал есть. Наверное, съел где-то три четверти омлета. В одно мгновение он сидел там, а уже в следующее он внезапно как будто уснул или потерял сознание – изо рта его торчал большой кусок омлета. Я решил, что он подавился, но не слышал, чтобы он кашлял – он действительно был без сознания. Я сел и выпил немного. Потом подошел к нему, я уже не помню сейчас, что тогда держал в руках – не помню, дышал ли он все еще или нет, но омлет так и торчал у него во рту. На коленях у него все еще стояла тарелка – я ее убрал. Я наклонился и, кажется, начал его душить. Не помню уже чем… Помню, что продолжал душить, помню, что он умер… Не знаю, убил ли его омлет или я, но в любом случае я душил его с намерением убить. Омлет не оставляет красных следов на шее. Наверное, это все-таки был я.
Стивену Синклеру, панку, часто ошивавшемуся на Лестер-сквер, было двадцать. Родился он в городе Перт в Шотландии, и настоящее его имя было Стивен Гилд, до того как его усыновили в семью Синклер. У него имелось несколько серьезных проблем с зависимостью: Стивен не только при любой возможности принимал наркотики, вкалывая себе «спиды», но и страдал привычкой резать себя – без особой на то причины, только для желания причинить себе боль. В результате его руки были покрыты шрамами, и в любое время дня он мог попытаться импульсивно себе навредить. Местные социальные работники знали о нем и пытались помочь ему на уровне улицы, где его непредсказуемость могла нанести меньше вреда. Однажды он заявился к ним с канистрой бензина, которую угрожал вылить на себя и поджечь. Он жил в тесных трущобах, в заброшенных домах или в хостелах Армии Спасения, грабил, воровал, в целом доставлял неприятности и неоднократно попадал в тюрьму. Его истощенное наркотиками тело страдало от гепатита B. И все же случались периоды, когда Стивен мог контролировать себя: тогда он становился чувствительным и приятным в общении человеком. У него имелось достаточно «друзей» на улицах Вест-Энда, которых он знал только по именам. 26 января 1983 года некоторые из них видели, как он гуляет со странным человеком, но не стали беспокоить его на случай, если он, как обычно, искал легких денег.
Нильсен сказал, что может проводить его до станции метро – он собирался заглянуть в «Макдоналдс» на Оксфорд-стрит по пути. «Я весь день ничего не ел», – сказал Синклер, так что Нильсен предложил купить ему гамбургер. Они остановились в винном магазине на Шейфтсбери-авеню, чтобы купить ром для Нильсена и шесть банок светлого пива для Синклера. Попросив Нильсена подождать, Синклер дошел до Центр-поинт, чтобы поговорить с друзьями. Через десять минут они поехали на метро до Хайгейт и дошли оттуда до Крэнли-Гарденс. Время клонилось к десяти вечера.
