Сперва ему предстояло избавиться от всех улик, которые до сих пор были разбросаны по всей квартире. За два дня до отъезда Нильсен соорудил третье кострище, на следующий день зажег костер, и в день отъезда костер успел прогореть до золы. Прошлое вновь было сожжено, стерто и обновлено. Вот как он рассказывал об этом полиции:
Я построил огромное кострище при помощи древесины из мебели и вещей из дома и оставил большое пустое пространство в центре конструкции. Это я сделал заранее. Рано утром я поднял половицы и начал переносить свертки в центр кострища, в основу которого положил две деревянные двери на кирпичах. На этот раз я не стал заменять половицы. Я пошел в кухню и открыл двери шкафчика под раковиной. Заметил, что тело раздулось. Я вытащил его оттуда и отволок до кострища. Положил его в центр и накрыл всю конструкцию деревянными досками, затолкав туда все свертки в бумажных полотенцах. Запечатал сверху дыру в центре еще некоторым количеством дров и зажег костер. Костер находился примерно в четырех с половиной метрах от точки, которая располагалась ровно посредине между французскими окнами и окнами кухни. Огонь горел ярко и необычайно яростно. Я зажег его ранним утром. Он горел неровно, со вспышками, хлопками, треском и шипением – оттуда постоянно доносилось скворчание. Вероятно, это в телах сгорал жир и другие части.
Весь мусор из квартиры, который он хотел выбросить, тоже отправился в огонь, включая кровать, которую он построил. Один любопытный сосед из того же дома пришел посмотреть, что происходит. Нильсен сказал, что переезжает завтра и поэтому сжигает оставшийся мусор. Сосед полностью удовлетворился таким объяснением (если, конечно, он вообще был в нем заинтересован) и пошел своей дорогой.
На следующее утро, ожидая прибытия фургона, в котором он собирался перевезти свои немногочисленные вещи в паре сундуков (тысяча фунтов стерлингов, думал он, пригодятся для покупки новой мебели), он сидел и думал, не оставил ли за собой чего-то такого, что заметит новый жилец или декоратор:
Я проверил под половицами. Увидел, может, пару кусков чего-то и обрывков ткани, но там было темно. Я заменил половицы и прибил их гвоздями. Я проверил весь дом, и вроде бы ничего такого в глаза не бросалось. Вышел в сад и проверил сарай. Там не было ничего, кроме, может, поврежденных ранее объектов. Я пошел взглянуть на то место, где до этого жег костер, и обнаружил большую кучу пепла. В нем обнаружилось что-то похожее на обломки костей или даже на небольшие кусочки черепа, хотя обычный наблюдатель вряд ли опознал бы в них человеческий череп. Я взял садовый каток и проехался на нем по пепелищу несколько раз, надеясь раздробить все фрагменты костей в труху. Затем встал в стороне и поразмыслил еще немного. Тогда я вспомнил, что руки Малькольма Барлоу я положил в небольшую нору рядом с кустом под окнами.
Большие кости рук он раздробил лопатой, насколько смог, и выбросил их через забор на пустырь. Как минимум одна из этих костей потом очутилась в пасти у соседской собаки какое-то время спустя. В нору возле куста он насыпал лопатой несколько горстей пепла. «Отъезд из дома № 195 на Мелроуз-авеню стал для меня большим облегчением». Это произошло пятого октября 1981 года.
Шестнадцать месяцев спустя, когда полицейские обыскали сад во всех местах, указанных Нильсеном, они обнаружили больше тысячи фрагментов костей.
Возможно, подобная надежда была заранее обречена на провал, но с переездом в новую квартиру на чердаке Нильсену хотелось верить, что его новые условия обитания помогут избежать рецидива. В доме № 23 на Крэнли-Гарденс не было половиц, которые можно снять, и не было сада, которым бы пользовался только он один: избавляться от тел стало бы гораздо труднее. Спустя два месяца после его переезда произошло одно событие, которое серьезно подкрепило эту надежду. Однажды вечером в Вест-Энде он встретил молодого человека, напившегося до паралича и лежащего на улице. Он вызвал такси и привез его к себе на Крэнли-Гарденс, ухаживал за ним, отдал ему свою кровать и перевернул его на живот на случай, если ночью того будет тошнить. Утром он накормил его сытным завтраком и проводил его до станции метро, чтобы убедиться, что он безопасно доберется домой. Это было в декабре 1981-го. Как говорит Нильсен, тогда он наконец совершил добрый поступок без ужасных последствий, и версию эту подтверждает сам молодой человек, Кевин Сильвестер, заявивший, что благодарен Нильсену за помощь: он в самом деле был спасен незнакомцем, которого мог описать только как великодушного и благожелательного. «Я чувствовал себя счастливым, – говорит Нильсен. – Он был жив, а я не потерял над собой контроль. Это было по-настоящему приятно, и я чувствовал, что прошлое наконец осталось позади».
Но он ошибался. Еще трое мужчин были задушены Нильсеном на Крэнли-Гардес в марте и сентябре 1982-го и в январе 1983-го, и его методы избавления от тел стали еще более отвратительными. Когда произошло первое из этих убийств, Нильсен поместил тело в шкаф на несколько дней, размышляя, что делать. Проблема требовала срочного решения, поскольку его друг, Алан Нокс, собирался остаться у него на несколько дней погостить. Он решил, что безопаснее всего будет разделать тело на маленькие кусочки и смыть в туалет. Он отнес тело в ванную, где и произвел расчленение. Сперва он вскрыл ему живот и сконцентрировался на внутренних органах, порубив их на мелкие кусочки по пять сантиметров в длину, и смыл их в унитаз порциями примерно по двести грамм каждая. В тот момент он понял, что такой способ будет слишком долгим и утомительным, так что начал рубить тело на более крупные куски и варил их на кухонной плите, чтобы они расщепились. Варить он мог параллельно с дальнейшим разделыванием. Голова варилась в большой кастрюле, за ней последовали кисти рук и ступни, затем ребра – все отрезалось от тела по очереди. Когда плоть слезла с костей после варки, кости он разломил на мелкие обломки и просто выбросил их в мусорную корзину, чтобы их забрали оттуда обычным путем – сборщики отходов, назначенные городским советом, в то время как плоть, волосы и органы он смыл в канализацию. Оставались только большие кости с небольшим количеством мышц. Лопатки он выбросил через забор в саду на пустырь, а череп, плечи, бедра и таз разложил в несколько пакетов, посыпал их большим количеством соли и поставил в ящик в углу комнаты. Обернул ящик материей и накрыл красной занавеской, которую забрал с Мелроуз-авеню. Там кости и оставались во время визита Алана Нокса, и там же они продолжали пребывать вплоть до того момента, когда полиция нашла ящик с его содержимым одиннадцать месяцев спустя (летом 1982-го он пригласил в гости молодого ирландца на выходные, думать забыв об этом ящике).
Похожей процедуре подверглась следующая жертва, за исключением того, что на следующий день после убийства Нильсен сразу положил тело в ванну. Там оно лежало три дня – Нильсен периодически менял холодную воду в ванне и, разумеется, каждый день продолжал ходить на работу (к тому времени его назначили в филиал в районе Кентиш-таун). На четвертый день он расчленил тело в ванне, отварил голову, кисти рук и ступни, остальное положил в полиэтиленовые пакеты. Один пакет он спрятал в ящик под ванной (в день своего ареста Нильсен вынул его оттуда и поместил в шкаф), остальные присоединились к другим пакетам в ящике. Части мяса и органов он смыл в унитаз
[21], но, похоже, некоторые большие куски Нильсен вынес из квартиры в сумке и выбросил. В декабре 1982-го Фред Беармен увидел черный пакет для мусора возле своего участка в парке Раундвуд в Виллесдене. Пакет был открыт и, по всей видимости, содержимое его вываливалось наружу – его уже растащили собаки. Он увидел, как ему показалось, ребра с позвоночником, но понятия не имел, от какого животного их взяли. Выглядело все довольно пугающе и тошнотворно. Позже днем он привел своего соседа по квартире, Дэвида Энфема, взглянуть на это. Энфем подумал, что это могут быть остатки чьего-то рождественского ужина, хотя ничего подобного он прежде не видел. Никто из них не стал дотрагиваться до пакета и не сообщил о нем в полицию. Через четыре дня пакет пропал, предположительно собранный сборщиками мусора. Однако находка Беармена случилась слишком далеко от квартиры Нильсена, чтобы можно было с уверенностью связать ее с этим делом, даже в ретроспективе. Гораздо большее значение имеет пакет с внутренностями, найденный Робертом Уилсоном и заявленный им в полицию летом 1981-го
[22]. Этот пакет обнаружили на Доллис-Хилл-Лейн, возле парка Глэдстоун, где Нильсен часто гулял с собакой. Когда его впервые спросили об этом, Нильсен утверждал о «невозможности» такого варианта событий, но позже он неохотно снизошел до признания, что, будучи довольно пьяным, действительно мог выбросить части жертвы в этом направлении. Все, что осталось от этого мужчины – это «связка ключей, цифровые часы, ноги и кости таза, руки и голова».
