Мысль быть заживо съеденной, да еще в таком откровенном виде меня и пугает, и одновременно расстраивает. Я представляю, как неприятно будет Нику увидеть мои разбросанные по белому песку внутренности в запекшихся лужах крови. Я вспоминаю фильм «Пляж» с Ди Каприо. Там был такой момент, когда на двоих парней напала белая акула.
Мама! Здесь же могут быть и акулы?!
От ужаса я буквально цепенею и не знаю, куда мне теперь смотреть: на простор океана, ожидая, когда там покажется треугольный плавник, или на заросли, в которых скрывается кровожадный зверь? У меня начинает дрожать подбородок, горло перехватывает обручем. Пытаюсь позвать Ника на помощь, но ни звука издать не могу.
И снова ветка трещит!
— Ни-и-и-и-ик!!!
Над деревьями от моего вопля, который, кажется, весь Таиланд должен был слышать, взмывают в небо несколько перепуганных птиц. Я снова набираю в грудь воздуха, чтобы заорать, но тут вдруг заросли раздвигаются, и оттуда появляется…
— Миледи, прекратите так орать, вас аборигены по судам затаскают. Вы же им тут всю экологию убьёте: крокодилы перестанут ловиться и расти кокос, — смеется Ник, приближаясь ко мне.
— К-к-какие к-к-к-крок-к-к-одилы?! — кажется, я от страха сейчас упаду в обморок.
— Это из песни, — улыбается мой спутник. Потом бросает взгляд чуть ниже. — О, мадемуазель предпочитает купаться в одежде Евы.
— Немедленно отвернитесь! — кричу ему, поворачиваясь спиной.
— Ах, простите-извините, — отвечает с усмешкой Ник.
Я стою лицом к бескрайнему океану и думаю, как мне дальше быть. Выходить при чужом мужчине голой на берег — это так… Непристойно! Но какой у меня выбор? Что, ладошками прикрыться? Как это всё пошло и некрасиво! Да, попала я в ситуацию.
Глава 5
Но мой спутник, несмотря на ершистый характер, оказывается джентльменом. Отворачивается и так стоит, пока не соберу свою одежду с веток и не верну себе приличный вид.
— Вы не слышали, как кусты трещали? — спрашиваю его.
— Боже мой, неужели тут водятся медведи? — дурачится Ник. — Наверное, за малиной приходил, а вы его испугали, — и смеется. «Юморист несчастный, — думаю о нем. — Интересно, он и на работе такой же? Тогда не понимаю, как он там вообще держится в коллективе.
Да, мне трудно представить человека, который бы так относился к работающим рядом, и при этом они его не возненавидели. Ведь ладно, когда человек шутит, чувство юмора всем нравится. Но этот же иронизирует надо мной на каждом шагу! Приходится ему отвечать тем же.
— Вы не могли бы посторожить мои вещи, миледи? — спрашивает Ник. — Боюсь, кто-нибудь утащит мое имущество.
Пока я думаю, что ему ответить, спутник начинает раздеваться. Он быстро снимает рубашку, штаны, обувь и остаётся в одних плавках. Берется за их края и начинает стягивать вниз. А я стою и, как дурочка, пялюсь на него. Не могу оторвать глаз от красивого тела. Блин, словно я мужчин никогда не видела в неглиже! Но голосок из подсознания подсказывает: таких красивых — никогда так близко.
— Миледи! — говорит Ник, будто возмущённо. — Прекратите на меня пялиться, это же неприлично!
Я вспыхиваю и резко отворачиваюсь.
— Да вовсе я и не собиралась вашими прелестями любоваться!
— Спасибо, — вдруг раздается у самого уха. Аж подпрыгиваю на месте: он же был метрах в трех от меня! И мурашки бегут по коже… Это его горячее дыхание…
— За что спасибо? — спрашиваю, стараясь сделать голос ровным, а он предательски дрожит.
— За «прелести», естественно. Так части моего скромного тела еще никто не называл.
Я опять рот беззвучно разеваю. А нахал убегает к воде. Слышу по его шагам. Не выдерживаю и оборачиваюсь. Смотрю ему в спину. О, да… Ну до чего же красив! Аж скулы сводит. Так дети смотрят на лакомство на витрине магазина. Какой-нибудь шикарный торт, или свежеиспеченные пончики, политые глазурью. Но мама их никогда не купит, увы.
Когда Ник оказывается в воде, он принимается нырять и плавать, напоминая мне веселого дельфина. Использует разные стили, выскакивает из воды и бросается в глубину, а потом вдруг… исчезает. Сначала мне это кажется забавным. Потом начинаю волноваться. Когда, по моим прикидкам, проходит больше минуты, начинаю волноваться.
— Ник! — кричу, зайдя в воду по колено. — Ник! Ну не смешно уже!
Нет ответа.
«Мамочка, — думаю в ужасе. — Утонул! А вдруг там акула?! Или какая-нибудь ядовитая медуза?! А может, на корягу наступил, потерял много крови… Но почему не всплывает тогда? Я бы хоть знала, куда плыть, чтобы ему помочь!»
Когда проходит еще одна минута, у меня начинается паника.
— Ни-и-к! — кричу раз за разом, оглашая окрестности.
Я в воду забрела уже по пояс, опять намочив шорты и футболку. Осматриваю окрестности, но там ничего и никого. Вслед за паникой приходят слезы. Я понимаю, что осталась совершенно одна, и это меня пугает до жути.
Внезапно что-то хватает меня за ногу.
— А-а-а-а-а-а! — вырывается у меня из глотки. Я подскакиваю и, перебирая ногами, буквально вылетаю из воды, уносясь прочь от берега до самых зарослей. И продолжаю визжать, переходя на ультразвук.
— Миледи! Куда же вы? — слышу позади знакомый голос.
Не домчавшись до пальм пару метров, останавливаюсь. Смотрю назад. На берегу, высунувшись по пояс из воды, стоит Ник. Жив-здоров и хохочет. Так, словно ему рассказали самый смешной за всю жизнь анекдот. За животик держится. Позабавился, значит. Сначала нырнул на несколько минут, а потом цапнул меня за ногу. Вот почему я не увидела его в прозрачной воде? Да потому что смотрела далеко!
— Вы… вы… — я набрала воздуха, чтобы сказать этому придурку все самые заветные слова, которые только знаю. Да, есть у меня в лексиконе такие. Спасибо соседям с первого этажа — там живет семейная пара. Когда они ругаются, то в выражениях не стесняются, и если мимо двери пройти медленно, можно пополнить запас слов из «Энциклопедии русских нецензурных выражений».
Но вместо этого решаю: не буду ругаться. Это ниже моего достоинства. В игнор шутника! Потому разворачиваюсь и шагаю к пещере, ни слова не говоря.
— Миледи, куда же вы? Ну простите, я только хотел пошутить!
— Удалась твоя шутка, полудурок несчастный! — ворчу, удаляясь. Будь я старой женщиной, скажем лет 70-ти, так уже померла бы прямо там, на пляже, от инфаркта.
Не дойдя до пещеры совсем немного, снова слышу какой-то подозрительный шорох. Замираю, прислушиваясь. Да что это такое? Ощущение, будто за мной следят. Опять накатывает страх, потому срываюсь с места и бегу.
Костерок еще не догорел, но с ним надо очень аккуратно: угольки маленькие, если их расшевелить, могут сразу потухнуть. Потому ласково прикладываю к ним остатки сухих листочков, и вскоре вновь появляется весёлое пламя. Я снимаю одежду, выжимаю ее. Купальник раскладываю на камнях, оставаясь в футболке и шортах. Пока Ника нет, могу себе позволить такие вольности. Да и если даже он вернётся… Пошёл он!
