– Моя хорошо сопроводит! Моя караван сопровождал: золото везли, вино, ткани, самоцветы…
– Надеюсь, караван прибыл в место назначения, – пробормотала я.
Вслед за Марьей Моревной мы вышли из центра партизанского городка, миновали несколько строений стратегического значения (над одним из них витал сладкий пряничный дух), аккуратно прошли сквозь заградительный отряд пасечников и их жужжащих подопечных, кружащихся над бесконечными рядами ульев, и наконец, оказались в глубине Чертоногого леса.
При солнечном свете лес вовсе не казался мрачным и запущенным. Наоборот, в нем чувствовался, если так можно выразиться, стиль. Встречавшиеся нам пни были эстетично покрыты темным пушистым мхом только с северной; стороны. Гнилые коряги, элегантно смотрелись в обрамлении роскошных, кроваво-красных мухоморов. А что касается вековых деревьев, то они скрипели исключительно в строгом соответствии с канонами сольфеджио. Сказка, а не лес!
Мы миновали две ухоженные берлоги, причем Марья Моревна приветливо раскланялась с вышедшими из этих берлог медведями, полдюжины лисьих нор (некоторые лисы провожали шубу Тудыратыма очень неприязненными взглядами), а потом нам встретился леший, – Тот самый, дед Мартемьян.
– Здравствуйте, красавицы! – приветственно помахал он своими лапами. Позвольте вас проводить?
– Да у нас вроде уже есть провожатый, – рассмеялась Марья Моревна, но было видно, что от общества лешего она не откажется.
Дед Мартемьян, увязавшись за нами, потихоньку выболтал все лесные новости. По-моему, внимательно слушала его только Марья Моревна. И вообще, леший оказывал на нее странное воздействие: неприступная воительница то рдела от его скабрезных шуточек, как курсистка, то изображала полное внимание к довольно бессвязным Мартемьяновым рассказам. Картина ясна. Отвергающая предложения самых красивых, самых могучих и эффектных богатырей, гордая Марья Моревна оказалась неравнодушна к лесным волосатым меньшинствам! Хотя… В этом лешем что-то есть!
Но что именно, я определить не успела. Лес перешел в мелколесье, стало трудно идти: тропинка явно вела в гору. Дедка Мартемьян это только подтвердил:
– На Рогатую горку идете? Ох, рисковые вы люди! Туда мне ход заказан – не моя вотчина.
– До свидания, дедушка Мартемьян! – улыбнулась лешему я.
Тудыратым скорчил гримасу, а Марья Моревна кокетливо намекнула:
– Я не прощаюсь, мне еще обратно в городок идти. Проводил бы кто…
И они с лешим обменялись понимающими взглядами.
Когда кончился мелколиственный лесок, я поняла, что мы действительно идем на гору. Ну, или на холм.
Тут Марья Моревна объявила кратковременный привал и взялась меня инструктировать на предмет моих дальнейших действий:
– Высадишься ты аккурат на задворках Потеряевской улицы.
– Высажусь?
–Да, не перебивай. Там помойка главная общегородская, но ты не бойся, ступай смело. Держи путь на пугало огородное. Оно здоровенное такое, его сразу заметно со всех концов помойки. Да, учти, ежели на пугале рубаха зеленая, то можешь идти без опасения, а если красная…
– Если красная?..
Марья Моревна призадумалась.
– А, не помню! – Она легкомысленно махнула рукой. Сама же все это придумывала и сама забыла. Словом, иди к этому пугалу. У него на правой руке висит болванка медная…
– На правой – по отношению ко мне или на правой – по отношению к нему?
Воительница захлопала глазами:
– Это как?
Я попыталась объяснить. Марья Моревна терпеливо выслушала мои объяснения, а потом, прикинув что-то в уме, сказала:
– Ошиблась я. Не на правой. На левой.
– Дай-ка я все это запишу. Меня душил смех, но я постаралась этого не показывать, иначе Марья Моревна наверняка обидится. Так… Помойка, пугало, медная болванка… Что делать с медной болванкой?
– Стукнуть по ней дважды по три раза.
– «Дважды по три раза». Записала. Извини, а с каким интервалом?
– Чего?
– Ладно, проехали. Инструктируй дальше.
– К тебе подойдет человек на деревянной ноге. На плече у него будет сидеть…
– Неужели попугай?!
– Ворон черно-зеленой расцветки. Человек тебя спросит, все ли у тебя дома.
Я подавилась смехом и закашлялась. Откашлявшись же, спросила:
– Что я должна ему ответить?
– «Золовка с деверем и младшего брата шурином с вечера ушли по ягоды и еще не возвращались».
– «Не возвращались». Это понятно. Человек на деревянной ноге – из ваших подпольщиков?
– Да, верный мужик. С ним не пропадешь… Ты лучше все запоминай, а не разговоры разговаривай! – сурово потребовала Марья Моревна. Хочешь идти в кутежанские мстители, веди себя соответственно. А то всю явку нам провалишь!
Я сделала максимально серьезное лицо:
– Выполню. Не подведу. Что дальше?
– Человек проведет вас с Тудыратымом… Эй, Тудыратым! Жарамайды тусти матаар! Салып жууфа!
Сын пустынь и степей в ответ пробормотал что-то невнятное. Просто его сморило на жаре, и он задремал, повалившись носом в васильки.
– Ладно, потом разбудим… В общем, человек поведет вас с помойки через три переулка на задний двор большого терема. Подведет к забору и стукнет три раза в калитку, на которой нарисовано… ох, запамятовала, что же там нарисовано-то! То ли розами крест, то ли змея и чаша… Из калитки выйдет женщина в переднике.
– В одном переднике? И все?
Воительница посмотрела на меня и веско сказала:
– Важен именно передник.
–Понятно.
– Женщина спросит: «Как здоровье тётушки?» Ты ответишь…
– Не так быстро, я же конспектирую!
– Ты ответишь; «Тетушка мирно преставилась, чего и вам желает».
– Фу, какой мрачный у вас, партизан, юмор! Это, наверное, лесная жизнь так воздействует…
– Не до шуток нам, Василиса. Женщина приведет тебя в терем. Это не простой терем, а дом нихтферштейнского посла, господина фон Кнакена.
– Ого!
– Да. Господин фон Кнакен уже давно ведет в столице подпольную работу и сотрудничает с нами. Благодаря его поддержке мы смогли осуществить некоторые наши замыслы…
– Да? Странно.
– Что странно?
– Что иноземный посол встает на сторону партизанского движения. Значит, у него или свои интересы, или… Ты говоришь, замыслы ваши помог вам осуществить?
– Ну…
– Значит, он обо всех этих замыслах осведомлен. И в случае необходимости сможет раскрыть, ваши секреты, допустим, Аленке.
