Так мы оказались вовлечены в эти фашистские эксперименты! Конечно, поначалу все воспротивились, и многие были крайне возмущены: одно дело проводить во благо науки опыты над животными и конечно совсем другое подвергнуть этим варварским, антигуманным экспериментам людей!
«Это бесчеловечно. Мы ученые, а не нацистские изверги», – возбужденно заявлял Леонид. – «Лично я отказываюсь продолжать работу! Если они преступники, пускай государство решает их судьбу».
Зло посмотрев на, него Крац ответил тогда: «Государство уже решило! Господа, напоминаю вам, что все вы подписали контракты! Отказ от выполнения руководящих предписаний, в вашем случае будет приравнен почти к государственной измене! Эти зеки не люди, а скоты; рангом они пониже тех же подопытных крыс. Вы находитесь на секретном объекте! Так что утрите сопли, и принимайтесь за работу! Завтра к вечеру материала у вас будет предостаточно…».
В тот день мы впервые уяснили, во что ввязались. Навряд ли стоило надеяться, что люди называющие других людей «материалом», отступятся от своих замыслов. Некоторые пробелы нашего понимания всей картины в целом, теперь можно было объяснить: с самого начала нас водили за нос, постепенно подводя к экспериментам на людях. Как еще можно было объяснить тот факт, что «материал» был подготовлен так быстро, почти сразу же после того, как мы отправили наш отчет? Видимо руководство заранее уготовило такую участь этим несчастным. И это, кроме прочих наших выводов, могло означать то, что нашим руководителям было известно о некоторых свойствах «РГД-52» еще до нашего появления на «объекте». Откровенно говоря, на тот момент, мы ни разу по настоящему не интересовались, о том кто и когда обнаружил это место, хотя благодаря нашим горным инженерам мы знали, что в пещере, на месте источника «РГД-52», прямо под сводами, есть замурованная, без сомнения людским трудом расщелина. Значило ли это, что кто-то уже побывал здесь раньше и смог разузнать секреты этой горы?
Для нас это так и осталось тайной, потому что подтвердить или опровергнуть наши сомнения было попросту некому. Из всех людей находившихся на объекте, правду знал, пожалуй, один лишь Крац, но к нему обращаться было бессмысленно.
Между тем нам предстоял нелегкий выбор: бросить все и пренебречь доверием государства? Или продолжить работу, усыпив собственные убеждения?
«В конце концов, это ведь отбросы общества», – говорил Вадбальский. – «Убийцы, насильники. Пускай их тела послужат науке, ведь их все равно расстреляют».
«Но это отвратительно!» – категорично отвечал мой муж. – «Это же живые люди! Зная результаты наших исследований, я боюсь даже предположить, что ОНО сотворит с человеком!»
«С другой стороны, разве не для блага человечества, мы ведем здесь нашу работу?» – высказал свое мнение Генрих Эйлер – «Возможно из крови человека удастся получить сыворотку, которую можно будет безопасно перевозить и хранить. Мир получит воплощение панацеи!»
«Глупцы!» – прикрикнул на них Леонид. – «Думаете, если бы нам удалось получить такое лекарство, они допустили бы утечку информации о нем? Вы всерьез полагаете, что наше руководство распихало бы его по аптекам, и назначило скидки пенсионерам? Если вы спали до сих пор, проснитесь же хоть сейчас! Мы на секретном, военном объекте! Как только мы закончим работу, нам не позволят и слова пикнуть о том, что здесь происходило!»
«То, что говорит Леонид, вполне обоснованно», – вмешался тогда Борис, всегда предпочитавший спокойный и взвешенный диалог. – «Но, друзья, давайте сейчас не будем ссориться! Нам нужно прийти к общему решению, по возможности не переступая личных убеждений. Я считаю, мы вполне можем продолжить работу, но подвергать этих людей мучениям, конечно, было бы верхом цинизма. Будем же действовать более гуманно: предположим можно погружать преступников в искусственную кому, используя наркоз? Это мы можем сделать. Давайте абстрагируемся от черных мыслей и военных заговоров, а будем просто делать свою работу».
После того, как все члены группы выразили свои мнения, совпадавшие большей частью с мнением Бориса – Леонид обреченно уступил. Гнетущая атмосфера внутри комплекса действовала к тому времени уже на многих: кто-то был просто смущен и запуган разговорами Краца, других все еще прельщала жажда нажиться на государственных почестях, а некоторые действительно не видели в экспериментах над преступниками ничего предосудительного.
«Будь что будет», – соглашался мой муж, качая головой. – «Давайте работать коллеги. Но предупреждаю вас, на этом все не закончиться…»
Дискуссия наша закончилась глубокой ночью. Все разошлись, а мы вернулись в свой бокс. Я кинулась к мужу на шею и заплакала. Я умоляла его оставить работу и уехать из этого места, бросив все и всех.
«Скоро все закончиться малыш, не нужно плакать. Закончим эту работу и сразу уедем», – обхватив ладонями плечи, посмотрел мне в глаза Леонид. – «Даже если придется отказаться от всех привилегий».
А потом, повинуясь внезапному порыву, мы начали целоваться, и, позабыв обо всем, занялись любовью. Это была настоящая страсть! Мы, словно первобытные дикари, вдали от цивилизации, вне этого мира, любили друг друга и не могли насытиться! Под конец, когда уже ослабли наши тела, но не наши чувства, мы совершенно обессиленные, заснули, пребывая в сладострастной неге. Возможно от пережитого стресса, а может от наступившего раскрепощения, но противозачаточные таблетки, в шкафчике у кровати, остались в ту ночь нетронутыми…
События последующих месяцев, развивались стремительно: конечно, я поняла, что допустила большую оплошность, забыв принять препарат, но поначалу не придала этому большого значения, даже не подозревая, что той ночью был зачат наш сын. Я никому ничего не рассказала.
Между тем, к нам доставили трех человек, которые больше походили на загнанных зверей. Они ничего не понимали, и эта неизвестность страшила их, выливаясь в яростную агрессию: жутко было наблюдать, как их ведут как на средневековую казнь, со скованными наручниками руками и черными мешками на головах. Страшные ругательства изрыгались из их уст, а закованные ладони не позволяли им добраться до наших шей. Мы не знали их имен. Не знали, были ли у них семьи. Мы не знали ничего. Нам привезли «материал».
Началась работа: подопытных погрузили в кому, заставив работать жизненно важные функции и каждому ввели различные по кубатуре дозы «РГД-52».
Результаты оказались поразительными: организм показал намного большую приживаемость «домена» в теле человека, по сравнению с животными. Уже на исходе первых суток после введения, «РГД-52» смог поглотить и переработать злокачественную опухоль, на затылке одного из наблюдаемых. Тестирование с нанесением ущерба телу, выявило многократное увеличение скорости метаболизма, благодаря чему раны, в том числе и глубокие колотые, затягивались почти мгновенно! По сути, перед нами были уже не люди, а новые, сильные существа с мощной защитой.
Однако мутагенные свойства «РГД-52» предотвратить не удалось и ужасающая обратная сторона действия этого организма, стала проявляться у всех подопытных: у рецидивиста, которому ввели самую большую дозу, на тринадцатый день после инъекции открылись глаза, при этом глазное яблоко заметно расширилось, зрачки поменяли цвет и заполнили всю радужницу. Кроме того, у него значительно выросла грудная клетка, и при пальпации не прощупывались межреберные пустоты, а ногти стали прочнее и волокнистей. Сверхчеловек, пытаясь выжить, усиливал себя.
