«А у вас тут весело…», – разулыбался Йонни, подбирая слова. – «Можно и нам присоединиться?»
«Мы вам всегда рады», – отвечали мы.
Когда они вошли, Вадим Утилин вдруг шепотом попросил прибавить звук на кассетнике, который мы выпросили еще прошедшей зимой. Приложив палец к губам, он заговорщицки нам подмигнул. Затем, сняв рюкзак и подозвав всех поближе, негромко заговорил: «Нам следует быть бдительней. Потому что, сдается мне, у этого вампира Краца и его псов, везде глаза и уши. Но этого им не видать!»
С этими словами, он вытащил из рюкзака какой-то предмет, завернутый в тряпки, и размотав клубок, со смехом выложил его на стол. Глаза вошедших горели.
Сначала мы ничего не поняли, уставившись на серый булыжник.
«Друзья», – с радостью объяснил Сергей Новак, – «Даже если мы не получим обещанных наград за нашу работу, все смогут обеспечить свое будущее, потому что перед вами самый настоящий платиновый самородок!»
Мы молчали пораженные. Наконец Борис первым поинтересовался подробностями удивительной находки: оказывается, слоняясь целыми днями без дела, наши друзья решили исследовать все дальние уголки и тоннели огромной пещеры, в которой мы находились. Никто не обращал на них внимания, ведь люди Краца сторожили только главный вход и спуск к месту источника «РГД-52». По самому же комплексу, и внутри пещеры, мы передвигались независимо. И вот, рассматривая галереи и составляя план горы, они случайно наткнулись на небольшую, темную расщелину, так искусно припрятанную самой природой, что не случись Йонни поискать себе нужник, они вряд ли бы ее нашли.
«Понимаете, эта щель между двумя слоями горной породы, закрыта огромным пластом, и увидеть ее невозможно, если не забраться туда», – возбужденно рассказывал Гена Тропарев. – «Проем уходит наверх и упирается в поперечную плиту, а пролезть туда может лишь один человек, да и тому придется работать в очень ограниченном пространстве. Но это все пустяки. Главное сейчас перед вами. Жила небольшая, но и того что есть, нам надолго хватит, если продать».
Мы осторожно рассказали о замечательной находке всем остальным. Ребята сделали еще несколько вылазок, в результате которых каждый из сотрудников объекта, исключая конечно Краца и его людей, стал обладателем довольно увесистого куска этого драгоценного элемента. В денежном эквиваленте, это на то время была баснословная сумма; а мысль о том, что место удалось сохранить в секрете от руководства, грела душу. Хотелось теперь только одного: выбраться на свободу и забыть обо всем!
О дальнейших событиях я всегда вспоминаю с особой болью и горечью.
Крац исчез куда-то и уже не возвращался. А двадцать четвертого апреля 1981 года, нас официально уведомили о закрытии объекта и дали несколько часов на сборы. Впрочем, это было лишним: каждому из нас хотелось побыстрее покинуть это проклятое место!
Ночью, помощники Краца вывели нас из комплекса, и проводили до того самого места, где почти полтора года назад высадили.
Через два часа мы оказались в одной из гостиниц Петрозаводска. Руководство гостиницы было уведомлено о нашем прибытии, потому что в фойе были разложены кресла, вокруг журнального столика, как на пресс-конференции. Здесь нас встретил Альберт Крац.
Сначала реалии казались радушными: каждому из членов группы, были выданы сертификаты, дающие право покупки хорошей квартиры в своем городе. Шведам этот сертификат заменили денежным вознаграждением. Сам Крац, лично извинился перед нами, за причиненные неудобства и проявленное терпение. Он заверял нас, что руководство проекта, вполне довольно нашими результатами, даже, несмотря на то, что мы не отработали лишь треть времени прописанного в контрактах.
«Теперь этим займутся другие. А вы забудьте о том, что видели…», – говорил он.
Театрально откланявшись, он удалился, словно его никогда и не существовало.
Настала пора нам подумать, как выбираться из Карелии. Почти всем нужно было теперь добираться до столицы, чтобы потом следовать дальше, к себе домой. Но мы заранее обменялись координатами с наиболее близкими друзьями, и, проведя остаток ночи в гостиничном ресторане за беседой, тем же днем взяли билеты на поезд до Москвы.
На следующий день, находясь на борту самолета, следующего рейсом Москва-Харьков, мы летели домой с надеждой, что все закончилось.
Но мы выбрались из места, куда бог не заглядывает, и с тех пор стали для него бестелесными призраками. Он больше не хотел видеть нас.
12 Октября 1981 года у нас родился сын. В честь моего свекра, всегда относившегося к нам с теплотой, мы назвали ребенка Антоном.
Первые годы не было предела нашему счастью, пока на горизонте снова не замаячила грозная туча: шла осень 1983 года. К тому времени мы продали наш старый дом, и, присовокупив к вырученной сумме полученный сертификат, поселились в новой квартире на другом конце Харькова. Леонид не мог лгать старым друзьям о том, чем мы занимались, поэтому мы и переехали подальше от прежней жизни, отгородившись от расспросов. Вообще мой муж сильно изменился после возвращения, как-то постарел и казался измученным. Не желая громко заявлять о нашем возвращении, он занялся частными исследованиями.
Первые дурные вести пришли уже в конце октября: я временно не работала и всецело посвящала себя дому и ребенку. В один из вечеров Леонид пришел домой, неся в руках письмо. По необычному конверту и маркам, мы сразу поняли, что оно от наших шведских друзей. Это было несколько странно, поскольку ребята совсем недавно присылали нам фото-открытку с горнолыжного курорта Оре.
Прочитав письмо, мы обомлели: писал отец Йонни, который в свое время служил на русском исследовательском судне, и неплохо знал наш язык. В тексте говорилось, что в начале месяца случилась ужасная трагедия: Йонни и Арвид, неразлучные друзья и коллеги, отправились вместе в выходные на рыбалку. Но на одном из обледенелых поворотов, их автомобиль занесло, и машина сорвалась вниз с тридцатиметрового склона. Оба погибли на месте!
Весь вечер я проплакала, вспоминая двух замечательных молодых парней. Сколько у них было планов, сколько энергии; и вот этот нелепый несчастный случай, уносит жизни лучших из лучших! Мы отправили ответ с нашими соболезнованиями родителям, и вскоре событие о потере друзей растворилось в серых буднях собственных забот. До поры…
Примерно в начале апреля, уже нового 1984 года, нам позвонила жена Бориса Мажарова, и дрожащим голосом рассказала, что муж на днях сильно простудился. Отлежавшись несколько дней дома он вроде бы пошел на поправку, но накануне ночью его состояние резко ухудшилось, он впал в кому, и, не приходя в сознание, скончался еще до приезда врачей!
Все это было более чем странно. Но тогда мы не связывали несчастный случай, произошедший со шведами с внезапной смертью Бориса.
Леонид вылетел в Москву на похороны, а я все никак не могла дозвониться до Лидии Орловой, с которой мы пару раз в месяц созванивались. По ее номеру в Новосибирске никто не отвечал, а кроме старого адреса, других данных у меня не было. Я написала ей письмо в надежде получить ответ…
