– Не найдем, ваша милость, – сказал Тобеш и что-то сделал, потому что Матиш пронзительно закричал. – А, ваша милость, я хоть и не маг, но такое лечить умею. А рука заживёт, не страшно.
– Костоправ, – проворчал Матиш, но, как показалось Алёхе, с облегчением. – А Алоху голову отверну. Опять, небось, по девкам умчался.
– Не серчайте на него, ваша милость, – попросил Тобеш, хлопнул дверцей и направился к лошадям. – Бесноватый он у вас, это точно, так и раньше был не силен умом. Как моя Марса-то его тогда!..
Алёха задумался, какая это Марса так успела его приложить. Не та ли тетка, которая отводила его за жаровней? Хотя вряд ли, конечно. Та наорала бы... может, здесь это было в порядке вещей? Но и он тоже хорош, они же только приехали!
– Чучело неуклюжее, – буркнул Матиш. – А еще за кухарками бегает. – И добавил совсем невпопад: – Ищи его, Тобеш, ищи, найди, озолочу, найди только!
Алёха посмотрел на мальчишку. У того в глазах стояли слезы.
Лошади фыркали так громко, что пацан осмелился прошептать:
– Не выдавай меня.
– Чего? – в очередной раз покорно спросил Алёха одними губами. – Кому ты сдался, мелкий?
– Не выдавай, – попросил мальчишка еще раз. – Пожалуйста. Меня убьют.
И почему-то Алёха ему взял и поверил.
Тобеш тем временем приготовил лошадь и вывел её в проход. Матиш кряхтел, постанывал – видимо, поднимался.
– Найди его! – вымученно приказал он. – Где хочешь найди!
Тобеш оставил лошадь, вернулся в клетушку к Матишу, быстро, полушепотом, так, что Алёха едва различал слова, заговорил:
– Ваша милость, его увезли. Уже увезли, клянусь. Как полагаете, что они так быстро ушли? Пока всех перебили, а потом и ушли, ну, пожар ещё помог, все сбежались, а иначе бы всех нас поминай как звали. Увезли его, не ищите. И сами бегите, потому как явятся они сюда, кто ещё не ушел, помяните мое слово, явятся, а я помирать с вами пока не намерен. Жить хочу, хоть как хотите кляните меня, ваша милость! Да помянут Всевидящие барона и графа, славные были рыцари, верные королю.
Мальчик тоже прислушивался, но, очевидно, слышно ему было хуже, потому что он сидел от говорящих дальше, а может, у Алёхи просто был получше слух. Он потянул Алёху за рукав.
– Лошадь готова, – прошептал он. – Увези меня. Увези меня, спрячь, пока меня не нашли.
Лошадь?
Алёха чуть не хлопнул себя в отчаяньи по лбу. Нет, на это он не подписывался! Он не умеет ездить на лошади, более того – он учиться не собирается! Ему тоже, как Тобешу, жизнь ещё дорога.
Но говорить этого он пацану не стал. Вернее, просто не успел, потому что мелкий паршивец вскочил на ноги как раз в тот момент, когда Тобеш начал помогать подниматься Матишу, бросился к лошади, и Алёха только успел заорать:
– Стой! Стой, мелкий! Куда!
Алёха получил отскочившей дверцей по колену и завопил от боли, но, вероятно, шок был сильнее, потому что он не остановился, а, вопя, вцепился в пацана. Тот же, даром что был от горшка два вершка, ловко вскочил на лошадь и схватился за какие-то веревочки.
– А-а-а! – заорали и Матиш с Тобешем, кидаясь разом к пацану и лошади.
Алёха вцепился в седло, лошадь дернулась, пацан что-то крикнул... Алёха повис на проклятой лошади, думая только о том, что вот сейчас свалится, причём прямо под копыта, а Матиш и Тобеш, пытаясь протиснуться в дверцу, то ли упали, то ли просто замешкались, но это уже ничего не могло изменить.
Борзый пацан – верно говорят, что наглость – второе счастье, – дернул лошадь за веревочки, она на секунду встала на задние ноги, и, может, это Алёху и спасло, потому что он, конечно, едва не шлепнулся, но, чтобы удержаться, подтянулся чуть выше, а уже в следующий момент лошадь рванулась к выходу, вынесла дверь, и Алёха, с ужасом понимая, что падает, услышал несущиеся вслед крики:
– Алох! Лырово отродье! Вернись! Убью!!!
Глава шестая
Алёха и сам был готов немедленно сдохнуть, без посторонней помощи.
Проклятая лошадь неслась, как будто ей в зад гипердвигатель вставили, а он болтался, вцепившись в седло, обхватив её бока ногами и мысленно прощаясь с жизнью. Черт его вообще дернул хватать этого пацана!
Что творится впереди, Алёха не видел. Что осталось позади, его не волновало. Все равно ценного там у него – ничего, так и какая разница. Выжить бы! Или уже помереть, но быстро, а то очень страшно.
– По! Мо! Ги! Те! – выдавил он, дико желая повернуть время вспять. Не надо было ему лезть за этим пацаном – тот и сам без него прекрасно бы справился.
Пацан не обращал на Алёху никакого внимания и, казалось, вообще не думал о том, что он вот так вот болтается. Алёхе же казалось, что либо руки у него сейчас оторвутся, либо сердце не выдержит. Играя в игры, он, конечно, мечтал о каких-нибудь приключениях, но лучше таких, чтобы без риска для жизни. Не так, как сейчас.
Можно ли вообще умереть, если тебя глючит в коме?
Как известно, ночь с девушкой похожа на мгновение, а вот если сесть голым задом на раскаленную плиту, то и секунда покажется вечностью. Алёхе пока не случилось проверить ни то, ни другое, но ему казалось, что лошадь добежала уже как минимум до канадской границы. Хотя времени, наверное, прошло всего ничего. Почему-то лошадь вдруг заметно снизила скорость и вообще побежала как-то иначе, по Алёхе прошлись колючие ветки кустов, держаться стало еще сложнее, и, раз в ушах перестали стучать копыта, он проныл:
– Ме-е-елкий… Я сейчас пом! Ой… ру!
Как ни странно, его услышали. Лошадь встала, дернула задом, и Алёха, вспомнив всю нецензурную лексику разом – хватило ума не учить ей еще и пацана – разжал руки и шлепнулся кулем наземь.
– А-а-а… – прошептал он, таращась в низкое небо и живот лошади. Обрывочные познания в биологии подсказали ему, что лошадь была конем.
– Мы оторвались, но не слишком, – пояснил по-прежнему сидящий на лошади пацан в своей отвратительной высокомерной манере. – Они пустятся за нами в погоню.
– Кому это надо вообще, бегать еще за тобой, – простонал Алёха, переворачиваясь на бок. Пацан ничего не ответил. «Вот я влип», – подумал Алёха, а вслух сказал: – Как тебя зовут, борзый?
– Бенард, – важно отозвался пацан.
– Бенька, значит, – решил Алёха. – Ну, а я…
И тут он задумался: как назваться самому? То имя, которым его тут звали…
Пацан уже успел услышать.
–Алох, – и Бенька нехотя опустил голову и посмотрел вниз на Алёху. – Садись, нам надо спешить.
– Ты вконец мозги растерял? – заорал, сорвавшись, Алёха. – Куда ехать? Я и так себе… все что можно отбил!
– Я не знаю, куда, – вдруг сказал Бенька так печально, что Алёху немедленно проняло. Что это за пацаненок? Избранный, что ли, какой?
