«Зато диплом не делать», – вдруг сообразил Алёха.
Точно. Ни диплом не делать, ни работу не искать. Да это ж здорово! Ему совсем не больно, ему даже интересно! А когда он окончательно умрёт, ему вообще станет всё равно.
От этих мыслей Алёха даже повеселел. А что, не всё так плохо! И мать не одна останется – у неё есть Бенька и Сергей. Поплачет, наверно. Но зато не разочаруется! И так и не узнает, что её старший сын – бездарность.
И на защите не позориться. И занятую тысячу не отдавать. Хотя нехорошо, конечно, ну да ничего – у Женьки она не последняя.
Но досадно, что у него такое идиотское… как это называется-то? Предсмертье? Да, наверное, если он находится в процессе умирания, оно и есть. Дурацкое какое-то. И дождь этот – вот будто бы нельзя было показать что поприятнее!
Дождь был, кстати, холодный, и Алёхина куртка уже начинала промокать, а уж его волосы и вовсе свисали на лицо сосульками, по которым сбегали струйки стылой воды.
Стоп.
Сосульками?
Алёха торопливо схватился за голову и, ощупав её, ощутил под пальцами довольно длинные – не до плеч, конечно, но куда длиннее его собственных волосы. Да ещё и жёсткие какие-то… что происходит? Сейчас его мозг покроет его шерстью на прощанье?
Передёрнувшись, Алёха вытянул вперёд руки и недоверчиво уставился на них. Нет, они не были покрыты шерстью – они просто были… не его. Совершенно точно! Это были абсолютно чужие руки – широкие, с короткими мощными пальцами и квадратными ногтями. Весьма грязные и, как говорят, натруженные – с плотными мозолями на ладонях у их основания и возле пальцев.
– Это чего? – зачем-то вслух прошептал Алёха.
Фу, какой же мерзкий у него голос!
Дверь сарая распахнулась, и в неярком прямоугольнике света возник тёмный человеческий силуэт. Что-то свистнуло, и на плечи Алёхи обрушилось… нечто – он не понял, что это такое, но удар вышел тяжёлым и пугающе болезненным.
– Я тебе сказал, лентяй бесов – займись лошадьми! Сказал или нет? – мужской голос звенел от ярости. Свист повторился, и второй удар, от которого Алёха попытался прикрыться руками, что оказалось крайне неудачной идеей, едва не опрокинул его на землю.
– Да ты что, сдурел? – выговорил, наконец, Алёха, скуля от яркой, жгучей боли и пятясь назад – опять в лужу, но сейчас это было неважно. – Псих… Я сейчас полицию...
– Ты как разговариваешь, лит?! – взвился мужик. – Головой стал скорбен? Так я вылечу тебя сейчас не хуже мага!
Он взмахнул рукой, и Алёха понял наконец, что его бьют длинным хлыстом, с которым мужик управлялся легко и буднично, как сам Алёха с зонтиком.
Следующие два удара легли один за другим, опрокинув Алёху на колени прямо в жидкую грязь лужи.
– Поднимайся, бес тебя дери! – рявкнул мужик. – И чтобы через полчаса лошади были рассёдланы и вычищены, – велел он неожиданно спокойно. – И поторопись: я спать хочу.
С этими словами он развернулся и исчез внутри сарая, захлопнув за собою дверь и оставив скулящего от боли, унижения и растерянности Алёху в луже под дождём.
Глава третья
Сидеть в луже было мокро, холодно и донельзя обидно, и Алёха, шмыгая носом от досады, поднялся и побрёл к намокшим лошадям. И чем ближе он к ним подходил, тем неуютнее ощущал себя. Прежде он лошадей вблизи вообще не видел! Верней, ну как не видел: пару раз, бывало, когда он приезжал к приятелю, Алёха натыкался на стоящих у выхода из метро девчонок с лошадьми на поводке. Они клянчили у прохожих «лошадке на прокорм», но Алёха всегда проходил мимо – ни лошади, ни попрошайки у него симпатий никогда не вызывали.
Ну, ещё он видел их в кино. И в цирке в детстве.
Но вообще они его пугали. Крупное животное, с копытами… хорошо хоть, не с рогами. Но копыта же – а ну как лягнёт! И пришибёт. Или сломает что-нибудь.
Сообразив, что думает о них как о реальных существах, Алёха нервно хмыкнул. Их же нет! И всего этого нет тоже. Это просто бред, галлюцинация, а он, наверно, навернулся с лестницы, надышался ядовитого фенола и лежит там, в том подъезде. Галлюцинирует. Рано или поздно его кто-нибудь найдёт и вызовет врачей. И всё закончится.
«И диплом придётся переделывать», – сказал в его голове ехидный голос.
Тьфу.
А вот и не придётся! Ему дадут справку о болезни! То есть придётся, разумеется, но не сейчас. Не срочно. Дадут ему отсрочку – и тогда он спокойно всё и сделает.
Наверное.
Но тогда зачем он идёт к этим лошадям? Если всё это галлюцинация?
«А если нет?»
Алёха даже остановился. Вот в чём дело, да: он сам не заметил, как начал воспринимать всё происходящее как реальность. Как настоящую реальную реальность. Ну а вдруг и правда? Мало ли… вдруг он умер, например? И это такое вот посмертие? Или провалился в какой-нибудь портал? Или ещё что-нибудь? Да, звучит как бред – но вдруг? Удары-то, по крайней мере, болели очень натурально.
И холодно из-за промокшей уже насквозь одежды было очень. Настолько, что Алёха понимал: еще чуть-чуть – и его начнет по-настоящему трясти. Совсем как бабушку Иду, которая зимой уже при минус десяти до магазина с трудом добегала, в чем бы одета ни была. И если до этого момента Алёха плохо сознавал, каково это – мерзнуть так, что говорить не можешь, все тело сводит и взгляд как чумовой, то теперь бабушке искренне посочувствовал.
Алёха покосился на кажущимися вполне спокойными лошадей. Чего с ними надо сделать-то? Отвести куда-то? А куда? И как? А если они не пойдут? Как их заставить? Они же здоровенные!
Осторожно подойдя поближе, Алёха вытянул руку и робко тронул одну из лошадей за задницу. Или как там называется у них эта часть? Да, наверно, так, зад – он и в Африке зад. Лошадь среагировала… да никак. Стояла себе, как и прежде, и пялилась в стену. Осмелев немного, Алёха подошёл еще ближе и потрогал лошадиную задницу уже ладонью.
И тут вдруг лошадь повернула голову и дёрнула ногой. Алёха мигом отскочил подальше и налетел на мужика. Которого, похоже, прежде здесь не видел.
– Лошадей-то в стойло заведи, – сказал он неприветливо.
– Куда? – переспросил Алёха.
– Туда, – ткнул пальцем мужик куда-то вправо.
– Вы мне… кхм… не поможете? – спросил Алёха.
– Чего? – мужик уставился на него так, словно тот предложил ему что-то неприличное.
– Ну, завести. Туда, – Алёха показал туда же, вправо. – Лошадей.
– Пол-арга, – немного подумав, решил мужик.
Да что за арги-то? Хоть бы кто сказал нормально. Мозг, выдававший совершенно неприемлемые глюки, Алёху начинал слегка подбешивать.
– Ладно, – с энтузиазмом согласился Алёха. Что это такое – он узнает, а пока пускай мужик поможет. А там разберёмся.
