Чего Анька его схватил, тоже ясно. Круст красивый, на то и рассчитано. Я держал этот кусок ядовитого дерьма на вытянутых руках, как будто это могло меня спасти, и мчался в лес.
Спросите, почему Леона не вызвалась идти умирать вместе со мной? Ну вот потому что. Потому что в такой ситуации меряться, у кого героизм длиннее, — идиотизм. Начальник принимает решение, а дальше — по обстановке. Я бы мог и ей сказать отнести круста обратно, и она не ослушалась бы. И даже потом, когда бы вернулась, ни слова бы не сказала. Такая работа, и мы к ней готовы. Достичь цели наименьшим количеством жертв.
В данном случае жертвой был я, но и фиг с ним. Мне было проще донести круста до места.
Первое: я не чувствовал запахи. Второе: я легкий. Третье: я быстро бегаю и теоретически улавливаю — не, на этот раз не радаром — где могла находиться тварь. Вообще живое существо. У эльфов это от рождения намагичено, у меня все намного хуже, но гномы тут от людей не отличаются вообще. Конечно, моя попытка сбросить круста тоже так себе выглядит, но… я немного дольше могу не дышать, если, конечно, замечу момент выброса яда. Не так чтобы на пять-десять минут зависнуть, но хотя бы на пару, как тогда с анцыбалом. Да, одежду придется выкинуть, самому отсиживаться где-то, мне потом будет очень фигово, могу и не выжить, потому что пары яда все равно на мне останутся, но — опять же, оценим шансы.
Если бы я чувствовал запахи, то принюхался бы к тому, где не так давно побывал Анька. Но я стал рассуждать логически. Шел он по тропке? Бесспорно, тропка тут так себе, но заметно, вот излом свежий, еще, значит, сюда, мимо, нет, кажется, правильно, вот какая-то лужа и… да, точно здесь.
Мисочку я крусту пожертвовал. Грубж с ней. Окунул в воду прямо с ним, а потом подумал — и перевернул ее, а сверху еще глины накидал. О том, что круст в любой момент из меня покойника сделает, я старался не думать. Все равно не узнаю.
Вроде сделал все так, что никто не заметит, если на Анькино место сядет… А, грубж, опять вляпался. Понятно, что Анька пристроился, увидел в ручейке что-то и хвать рукой. Но сейчас вроде бы опасность минимизирована.
По пути я, конечно, ногу вытер, потому что несло от меня свежим дерьмом. Некогда было мне там рассматривать, куда наступать.
По-моему, меня уже и не ждали совсем. Рев Сусы я услышал еще, когда круста прятал. Но, когда показался из леса, поднял руки над головой и потряс ими, мол, все нормально, меня можно нюхать, Суса дернулась, только хрен же там плавал, из хватки Леоны не вырвешься. Анька притих.
— Отбой, — сказал я и почувствовал, как меня начинает потряхивать. — Анька, орков сын, я говорил руками ничего не хватать?
— Ме-е, — расплылся в дурацкой улыбке паршивец. А я ему вообще говорил? Но неважно. — Вашмилость эльф, оно ж красивущее. Я тут сижу, а оно тама! Ну я его и цопнул, так я ж не знал!
— Это же счастье просто, — выдохнула Леона, — что он его в кармане еще на пару минут не оставил. Еще бы чуть-чуть — и никто ничего бы не понял. Как результат — пять трупов. Один из них — принцесса. Боги, да я бы предпочла действительно помереть от круста, а не от палача.
— Таки вот, госпожа гномка, а еехниея милость ругаицца, — пожал плечами Анька.
— Надо бы тут место отметить, чтобы больше никто на ночлег не вставал, — произнесла Леона, усиленно делая вид, что она не хочет мне вломить от души за то, что я жив остался. Есть у нее такое, может, при принцессе не стала свою любовь ко мне демонстрировать. Тоже нормально для гномов — «еще раз ногу себе сломаешь, я тебя убью», забота такая гномской матери о потомстве. — Да и нам хорошо бы свалить куда-нибудь… Далеко он лежит?
— Достаточно, — прикинул я. Права она или нет?
Но решили уже с места не двигаться. Сусу только — вот она все время молчала, в шоке, что ли, была, — запихали к Хлюдовику в карету. Да пофиг на него, подвинется, хлыщ. Анька тоже к себе забрался, мы с Леоной друг к другу по привычке прижались и укрылись плащом. Обсуждать проклятую тварь не хотелось. Обошлось и ладно. Но на самом деле оба чувствовали вину, что не сменили место ночевки.
Утром проснулись от ругани. Хлюдовик, конечно. Открыл свои ясны глазки и Сусу увидел, вот и орет.
— Это моя карета, ваше высочество! Вы здесь инкогнито, вот и спите с этими… этими… вон там!
Как ребенок, честное слово.
— Димиэль так сделал ради моей безопасности! — вздернула носик Суса. — А я про тебя все папе скажу!
Вот хоть бы на него возымело это какое-то действие.
— Не надо мне вашу безопасность на моей кровати! — продолжал орать Хлюдовик. — У меня теперь синяки на всем теле! Вот, смотрите!..
— Родной, — и Хлюдовик как стоял, так и скорчился в три погибели. Леона нежно держала его за плечо, а я аж застыл — сломает ли нет? — Я тебе сейчас в утешение руки-ноги поотрываю и засуну туда, куда солнце никогда не заглядывает! Как ты будешь ходить и есть — вот вообще не колышет. Ты понял?
Хлюдовик сдавленно мекнул.
— Понял ты или нет? Если понял, то не стой, давай жрать неси. Толку от тебя никакого.
Где-то в этот момент хлыщ начал соображать, что дальше будет еще хуже. Но возражать не стал, потому что голодная гномка — не значит менее сильная.
Хотелось ему делиться с нами едой или нет, но он покорно приволок то, что ему для нас было не жалко. Конечно, смекнул, что Анька его еще вечером слегка обнес, морда лица была — как от сердца оторвал, но покосился на Леону и ничего не сказал. Интересно, надолго его вообще хватит? С другой стороны, я не против разъяснительных бесед, но что будет, если Леона чуть-чуть силу не рассчитает?
Что удивительно, никто Хлюдовику про круста не рассказал. Как будто это была наша общая тайна и мы все против него сплотились. Не сказал бы, что мне это не нравилось. Но зато таким образом мы отжали у него половину кареты — хотя бы для Сусы.
После завтрака принялись собираться. Хлюдовик в кусты вознамерился пойти в ту же сторону, куда Анька вчера ходил, но Леона его так нежно направила в противоположные, что он их немного поломал. Не критично. Леона развесила предупреждения, и когда Хлюдовик вернулся, я думал, спросит, зачем эти красные ленточки, но нет, ему все до фени. Обиделся.
Мы с Сусой запрягли лошадей, Анька проверял колымагу, Леона переоделась в доспехи. Хлюдовик убирал со стола и, как мне показалось, убытки подсчитывал.
— А где мисочка? — раздался над лесом душераздирающий вопль.
Тьфу, грубж.
Глава двадцать шестая
Целый день мы ползли по лесу. Я как чувствовал — вся задница еще впереди. Радар переклинило. Но рядом была Леона — мне было легче. Свой человек. То есть гном, но оно в самом деле не так уж существенно.
— Как считаешь, между драконом и тем, что вот это все повылазило, есть какая-то связь?
Леона лучше меня подкована в теории. Потому что гномы, если какую профессию выбирают, ей с детства учатся, не то что все прочие. И ни один гном к делу без хорошей матчасти близко не подойдет.
