— Ну, ты же мое серденько, не судьба. А я тебе потом покажу, когда этих вот, — Лкаш ткнула в нас пальцем, — не будет. Моралисты!
— Нам потом за это еще и платить, — мрачно изрекла Леона. — И вообще. Вот, познакомься. Это ее королевское высочество принцесса Сусанна.
Мне показалось, что Суса орков видеть была не должна. Ну или вид Лкаш ее как-то смутит. Но что я не учел — что она росла при королевском дворе. Сделала вид, что так и надо, поздоровалась и села, типа, есть давай.
Сто-оп. Росла при дворе? Я почесал репу. Ну… выходит, что так. И принцесса подлинная. Так что, Леона права? А ведь у Лкаш своя магия…
Я обменялся с подругой взглядами. Понимающими такими, а она мне кивнула на Лкаш. Ну вот это уж нет, перебор, методы орков не каждый переживет, и вообще, вон пусть на Хлюдовике тренируется.
Так как Лкаш расшугала всех, кто сюда обычно заглядывал, а бармен все никак не мог отойти от трясучки, лошадьми пришлось заниматься нам. Телегой тоже, и я видел, как хлыщ мелькает в окне. Надежда на то, что я сегодня поем как приличный эльф, быстро таяла, тем более что Хлюдовик показал мне в окно кулак. Да и ладно, не больно-то и хотелось.
На ужин бармен, который сообразил, что в нашем лице пришло не подкрепление Лкаш, а скорее ему подмога, расстарался от души. Разносолы были выставлены на любой вкус и цвет, Лкаш даже чьи-то ноги поставили… я старался не думать, чьи они были. И уши сомнительного происхождения. И вообще орочья еда пахнет для тех, кто запахи чует, говорят, приятно, но вот в подробности вдаваться не стоит, это я знал.
За ужином обсуждали дракона. Кто такой, с чем едят — ну, этот вопрос очень Лкаш волновал, а я и понятия не имел, что и драконы у орков делятся на съедобных и несъедобных. Но вообще, говоря между нами, орки все делят именно так. Анька постоянно порывался вмешаться и завалить нас вопросами, но нам было не до него — мы сидели и рисовали на выпрошенных у бармена засаленных листках план атаки. Даже Суса принимала участие, чем заслужила невероятное уважение Лкаш.
— От ты себе команду набрал, — довольно сказала она. — Шо пацаненок головастый… Что, Леона, сердце мое? Я про ум евонный, а не про ингредиент для супа! И девочка хороша, аппетитная!
— Лкаш, — проникновенно перебил я, — совсем небольшая у меня к тебе будет просьба. Я, так сказать, до усрачки рад, что ты с Анькой и Сусой нашла общий язык, но как-то смени эпитеты. Вон у тебя есть Хлюдовик — с ним делай что хочешь!
— Да я бабка понятливая, — захихикала Лкаш, а я познал истину про язык и врага.
Бармен, которому вы возместили простой и те немаленькие убытки, которые он понес из-за Лкаш, так расчувствовался, что бесплатно выделил нам комнаты и даже заверил, что белье в этот раз будет чистейшим. Справедливости ради — он не соврал. Спали с комфортом все — и Анька, и Суса, и Леона, и я, и каждый в своей комнатке, потому что все равно никого, кроме нас, в «Лесной дырке» не было. Лкаш тоже к себе ушла.
Я еще какое-то время сличал свои схемы с задницами и то, что мы накрутили уже с учетом поправок и магии Лкаш, а потом завалился в кровать. Да, хорошо… пока что.
Вот Кир-Хой, подумал я, уже проваливаясь в сон, так бы никогда не сказал…
Проснулся я опять от воя Хлюдовика. Сначала даже не понял — какое-то дежавю. Выл он на этот раз приглушенно, но я все равно, едва нацепив штаны, из комнатки выскочил и сразу наткнулся на такую же полуголую Леону.
— На меня не смотри, — предупредила она. — Это не я.
Мы немного попялились друг на друга, а Хлюдовик тем временем орать перестал.
— Лкаш, — и мы кивнули. — Смотри, он заткнулся уже…
Мы сбежали по лестнице вниз и вылетели во дворик. Бармен пробежал нам навстречу, бледный и какой-то прибитый. Наверху грохотали шаги — Анька и Суса. Грубж, судя по виду бармена, их сюда бы пока не надо…
— Это ты вчера — делай что хочешь, — пробурчала Леона, заглядывая в распахнутую дверь бронетелеги. — Ты ж понимаешь, это орк.
Ну орк, согласился я молча. И что теперь, раз орк, то и пожрать нельзя?
Хлюдовика внутри не было. Подушки с кровати раскиданы, одеяло тоже на полу…
— А это что? — спросила Леона, поднимая с пола знакомую тряпку фиолетового цвета. — И это?
Мантия и тюрбан Лкаш говорили о многом. Ну да, с нее сталось бы открыть дверь одним плевком. За то мы ее и ценили. Но разделась она зачем? И главное, ни один орк не мог сожрать человека за раз и сырым, а в «Лесной дырке» вроде ничем вареным пока не пахло… Правда, о вяленых орочьих закусках я слышал, никогда их не ел, но я вообще не ел мясо.
Мы выскочили на улицу. Суса в халатике при виде меня застенчиво пискнула и испарилась, а Анька, тоже в одном исподнем, растерянно пожал плечами, но быстро сориентировался.
— Она его съела, да? Целиком? А что, телегу теперь я могу насовсем забрать? А все остальное? А еда? Еду она тоже съела? А как же мы?
А мы и не знали, что ему толком ответить. На Хлюдовика мой радар не срабатывал. Я прикидывал, что делать дальше и что, если что, королю объяснять. Ну, вашего маркграфа, ваше величество, извините, случайно съели. Недосмотрели, но кто мог знать. Нет, не дракон, а орк, согласитесь, это большая разница. Для него, в самом деле, согласен, практически никакой, но…
Родной язык орков похож на карканье тысячи наших ворон. Вот примерно такое мы и услышали.
— Все, — обреченно проговорила Леона. — Наелась и песни поет. Это плохо, я ее песни всю дорогу не вынесу.
Да у меня тоже нервы были как бы не железные, но я в данном случае больше переживал — она возвращается с Хлюдовиком, частично разделанным, или бросила его останки кому-нибудь доедать. Поскольку Анька все еще вокруг нас отирался, я предпочел бы первый вариант.
— Хей, хей, Димиэль, птенчик! Убери дам и мальчика!
Не, как будто мне это видеть приятнее!
Зашуршали кусты, и мы, как говорится, взорнули.
— Ты спятила, что ли, ведьма старая? — рявкнула Леона, разворачивая и прижимая Аньку к себе так, чтобы он не мог увидеть то, что предстало нашему взору. — Иди прикройся или намагичь чего! И ему тоже…
Я, если честно, пялился на них обоих и как ни старался, взгляд отвести не мог. Ну, голая орчиха. Ну, Хлюдовик. По крайней мере, живой, вроде шевелится.
— У, сладенький! — Лкаш важно прошествовала мимо нас и демонстративно потрепала по безжизненно висящей голове Хлюдовика, болтающегося у нее не плече. — Обещала же — залюблю до смерти!
И, сверкая голым задом и каплями воды на нем и лысинке с тремя волосками, нырнула в бронетелегу.
На этом эксцессы закончились. Собрались быстро, поели вкусно, Лкаш была довольна, бармен прибито молчал. Про Хлюдовика я не знаю, ничего сказать не могу. Суса заметила, что Хлюдовик вообще живет один и весь в работе, так что развеяться, наверное, в его случае — это и хорошо. Анька все докапывался, зачем оркам столько грудей. Ну вот тебе-то какая, к грубжам, разница? И вообще — мал еще.
