Я дал задний ход и Лкаш вежливо разъяснил, что с Хлюдовиком она не может делать все, что захочет. Он нам как бы нужен. Ну или хотя бы поухаживать за хлыщом, а то как-то резко — раз и в койку. Да и сама пусть прикрывается, а то мало ли что. Лкаш, которая уже топталась возле бронетелеги и прикидывала, как половчей снести дверь, махнула рукой:
— Ай ладно, пусть пока отдыхает, вкусненький мой. Переволнуется еще и сердечко не выдержит. Надо бы ему витаминчиков отсыпать! А я женщина ветреная — быстро налетела, закружила и унеслась!
Лкаш, как любая порядочная орчиха, передвигалась на шекурке. Это такое, похожее на свинью, зеленоватое животное с хоботком. Надо сказать, тварь удобная: жрет сама, чего найдет, распрягать не надо, к хозяину привязана, выносливая, молчаливая. Минус у нее был только один — воздух портила постоянно, поэтому мы с Лкаш замыкали колонну.
Итак, мы направились в Бурбург.
Тут надо заметить, что выбрать себе это место для проживания мог только такой человек, как Кир-Хой. Уже на подъезде нам начали попадаться запрещающие знаки и указатели, а потом и конные патрули. Первый патруль, пограничный, нас пропустил — видимо, посчитали, что телега потом может свернуть на перекрестке, а вот второй, когда мы этот перекресток проехали, к подобному был не готов.
— Это, — сказал старший, указывая на телегу, — производит много шума и вон какой-то зелени. Управляет ребенок. По закону нельзя.
— У нас там маркграф целый, — попытался пробиться через патрульных я. — Его машинка и водитель его.
— Вот возле ратуши его и достанете, — посоветовал старший, — как раз на территории Бурбурга: управление транспортным средством неустановленного образца — пятьсот ультов штрафа, допуск к управлению лица, не имеющего документов на управление транспортным средством неустановленного образца — семьсот ультов штрафа. И изъятие транспортного средства неу…
— А может, договоримся? — сказал я, чувствуя себя последним на этой земле говнюком. И на той, на которой я жил когда-то, тоже. Грубж с ним, с Хлюдовиком, да и Лкаш его теперь не отдаст, но телега нужна нам для охоты на дракона!
— Не договоримся мы с тобой, эльф, — отрезал старший и принялся наблюдать, что мы будем со всем этим делать.
Ну а что делать? Пришлось Хлюдовика вместе с телегой оставить. Он, впрочем, не особо и возражал, выходить отказался и, как мне показалось, рассчитывал, что Лкаш останется в городе.
Глава двадцать девятая
Насчет Сусы я все-таки успел с Лкаш парой слов перемолвиться до всех этих событий. Не зря же я ехал рядом с ней. Так что свои сомнения — подлинная принцесса или нет — я на Лкаш вывалил, а вот однозначного ответа, увы, не получил.
— Димиэльчик, красавчик, ну какая тебе вообще разница? — Лкаш после яркого утра была покладистая, что с ней в принципе бывало нечасто, да иначе я бы и не решился к ней приставать. — Настоящая она или нет, тебе-то что?
— Во-первых, у нас дракон, который принцесс, на минуточку, ест, — буркнул я. — А во-вторых, меня на ней женить собираются.
Лкаш подумала немного, почесав под тюрбаном лысую башку. Слово «ест» я явно зря вспомнил.
— Дракону так-то все на один укус будут, родненький, — беспощадно объявила она. — Что Хлюдовика, что тебя — ам, и нет никого. Хотя нет, ты-то, может, и увернешься. Вы, эльфы, такие ловкие, что со сковороды сползаете, из котла вылезаете…
Я многозначительно кашлянул, чтобы она не предавалась оркским кулинарным мечтам и вернулась к реальности. Лкаш побурчала и продолжила:
— Я ж правдоньку говорю, чего ты на меня красивым глазом косишь? Он давно не жрамши, с голодухи на первые полчаса моего неуступчивого серденька хватит. Жалко, конечно, прикипела я к нему, но вот зачем он орал «Да лучше я сдохну!»… Вообще-то обидно было, — насупилась Лкаш. — Ну а что до женитьбы, так расслабься и получай удовольствие… Ну или наоборот, напрягись. Ты ж эльф. Ну а так девка справная, аппетитная. Лопай… в смысле жамкай не хочу. И для организма полезно, слушай бабушку Лкаш! Ну и потом, сколько те люди живут? А так будет что потомкам рассказать! Шо ты, эльф, прынцессу жениться водил.
— Ты выяснить это можешь — принцесса она все-таки или нет? — перебил я.
— Да я все могу, счастье, — захихикала Лкаш, — только зачем? Ты вот лучше так посмотри: ежели она настоящая, так королевству сколько благоденствия? Девка хоть и дура пока, но сердцем горячая, рукой твердая. А ум чего, ум наберется. И опять же тебе не править, тебе рядом на стулке сидеть и эльфийскими глазами своими моргать!
Я как раз этими самыми глазами и моргнул недовольно. Очень уж орки к эльфам превзято относились. Да, сородичи, конечно, не сахар. Но я ж другой! Я ж попаданец! Я б своим радаром все заговоры раскрыл, все махинации обнаружил, сеял бы доброе и вечное, светлое и… Телевизор в каждый дом, ипотеку под три процента и не менее двух выходных в неделю… М-да, увлекся маленько.
Другое дело, что в чем-то Лкаш была права. Суса была не столько глупа, нет, все-то она прекрасно соображала, сколько — несоциализирована? Принцесса-то принцесса — или нет, — но дикая. Ни друзей, ни общения нормального. Откуда ей чему научиться, правда? А так, чем больше она с нами ехала, тем сильнее я убеждался — первое впечатление было если и не ошибочным, то быстро сгладилось. И к Аньке она добра, в обиду его не дает, и постоять готова и за себя, и за других.
Меня вот только постоянно за что-то пытается жмякнуть. Ну а с другой стороны, кто из нас без изъяна? Даже идеальных эльфов не бывает.
Так мы тащились по Бурбургу: Леона впереди, крепко схватив Аньку, рядом жалась Суса, а мы с Лкаш замыкающие. Город был — ну, впечатлял. Рай перфекциониста.
«Не плевать!», «Не кричать!», «По газонам не ходить!» — это почему-то прямо посреди улицы, и я даже головой закрутил — где газон? Нет газона. «Корубей не кормить! Штраф 100 ультов!» Корубей тоже не было, что меня ни разу не удивляло, если их не кормить, то что им тут делать вообще. Улицы как по линейке, дома все на один фасад, ровные, как пробка на въезде в город. Но зато движение в Бурбурге меня на слезу каждый раз пробивало: все едут с одной скоростью, никто не превышает, не обгоняет, пешеходы под колеса — тьфу, копыта — не лезут. Даже интересно, за счет чего местная дорожная стража делает план?
Кир-Хой жил на улице номер 10–12, в доме номер 22. Наверное, специально так выбирал, я у него никогда не спрашивал. Дом как положено: коричневый, типа что-то вроде кирпича нашего, крыша серая, окна блестят, занавески белые, как и везде, антеннка торчит какая-то, ровненькая, у меня аж глаз задергался. Крыльцо отмыто, цветы подстрижены, возле двери коврик с надписью «Пошли вон».
— Он нас не ждет, да? — как-то очень печально спросил Анька, таращась на коврик.
— Он никого никогда не ждет, — вздохнул я и покрутил ручку звонка.
Сначала все было тихо. Потом послышались шаги.
— Кто? — услышал я голос приятеля и толкнул в бок Леону, чтобы молчала. Очень хотел я Кир-Хоя разыграть.
