– Салфетки есть? – чуть хрипло шепчет он, смотря на мой живот.
– Пофиг, завтра белье поменяем, – улыбаясь, произношу я.
Демьян же понимает меня с полуслова. Вытирает следы своего «преступления» простыней.
– Прогресс, Елена Петровна, – шепчет мне на ухо Царев и тут же чмокает меня в губы. Ложится на спину и притягивает меня к себе.
– Ты о чем?
– О твоем «пофиг». Признаться – это было круто.
– А мне другое понравилось. Спасибо, – тихо произношу я, устраиваясь поудобнее. Ощущение, что сердце у Демьяна сейчас выпрыгнет из груди.
– Ну, мне другое тоже больше понравилось, – игриво произносит он, поглаживая мое плечо. – Еще один Вовка чуть было все не испортил.
– Прекрати, мне и так дышать нечем. Нельзя сейчас смеяться. Тебе тоже, – приподнимаю голову. – Мне кажется, у тебя аритмия.
– Это называется тахикардия, Елена Петровна. Не надо меня в могилу раньше времени отправлять.
– Да я и не думала. Ты мне живой нужен.
Оба синхронно поворачиваем головы к окну, когда вовсю начинается грохот. Фух, Господи, так и от страха можно умереть. Вот Феля тоже оценила, запрыгнув к нам на кровать.
– Убери ее, живо.
– Она вообще со мной всегда спит, в ногах.
– Ну так пусть отвыкает. Кыш отсюда, – Демьян пытается скинуть Фелю, при этом отодвигаясь от меня, на что я тяну его обратно и вновь прижимаюсь к нему.
– Ей просто страшно. Она боится петард и салютов. Пусть останется сегодня, мы же больше не будем делать ничего такого.
– А может, будем.
– Ну тогда я с ней договорюсь. Не злись, – подмигиваю ему и улыбаюсь.
– Да я и не думал. Кстати, с новым годом.
– И тебя. А ты во сколько родился?
– В час дня.
– Тогда еще не буду поздравлять тебя с днем рождения.
– Я переживу эту утрату, – усмехается Демьян. – Что может быть романтичнее трахаться под бой курантов и салюты, а, Елена Петровна?
– Романтично и это слово – не очень сочетаются.
– Не включай, пожалуйста, бабку, бабуля.
– Пока не буду. Слушай, а ты кошке-то воду оставил? – Демьян не спешит отвечать. Просто кивает. – Тогда останешься здесь на ночь?
– Нет, блин, щас уйду лепить снеговика. Тебе там кровь к голове еще не вернулась, что ли?
– Нет, видимо, все еще внизу.
– В этом есть безусловный плюс, – усмехается и тут же запускает мне руку в волосы. И так приятно становится, что невольно хочется запечатлеть этот момент. И продлить.
– Я тебе говорила спасибо?
– Ага. А за что?
– За все. И за то, что позволил мне совершить тупость со льдом, но при этом выдержал это и не сделал из меня идиотку.
– Всегда пожалуйста. Только все же БДСМ штуки на мне не практикуй.
– Не буду.
– Я, кстати, нагло и подло тебе соврал. Я сегодня тоже лишился почти девственности.
– В смысле? – непонимающе уставилась на Демьяна.
– Я не мастер оральных дел. У меня был дебют. Но про Бога секса не соврал. Собакой твоей клянусь. За девять лет так наверстаем, что там у тебя все сотрется.
– Дурак, – сотрясаюсь от смеха, а внутри себя ликую за «дебют», которым удостоилась именно я.
Хорошо… вот только пусть это хорошо как можно дольше не кончается.
Глава 18
Нехотя разлепляю глаза и тихо, стараясь не разбудить спящего рядом Демьяна, тянусь к мобильнику. Половина второго. М-да… за свою жизнь я еще ни разу так поздно не просыпалась. Приключение в поезде и после клуба не в счет, ибо там был виноват алкоголь. В этот раз – я была абсолютно трезва. Глоток шампанского, ясное дело, меня не опьянил. Мы даже легли спать, по меркам празднования нового года, рано – в два часа ночи. Видимо, это такая закономерность – просыпаться с Царевым в разгар рабочего дня.
Все бы ничего, вот только дремлющая в ногах Офелия с легкостью может сделать лужу. Однако, даже эта нерадостная перспектива, пока не может заставить меня встать с кровати. Хочется и дальше продолжать в ней нежиться. Последний раз мне было так же уютно, когда я проснулась в пристройке у дедушки Демьяна. Тело очень расслабленное и так хорошо…
Спустя пару минут рассматривания лица Царева, я вдруг поняла, что впервые за столько лет мне хочется приготовить что-нибудь масштабное для другого человека, дабы сделать приятно. Чего уж греха таить, я не люблю готовить. Точнее не так. Любовь к готовке была убита обязанностью готовить для того, кому хотелось не только снотворное подсыпать в чай, но и что-нибудь более мощное, например, мышьяк. За девять лет я даже себе почти ничего не готовила. А сейчас прям руки чешутся от желания сотворить какой-нибудь кулинарный шедевр. Например, торт на день рождения. Нет. Демьян, наверняка к сладкому равнодушен. Нужно какое-нибудь мясо с картофелем. Или рисом. А, может, он не любит рис. А что вообще любит Демьян?
Тяжело вздыхаю, осознав, что знаю о нем в действительности очень мало. И, как ни странно, совесть меня не ест за столь быстрое развитие отношений, если их так можно назвать. Куда более гложет то, что я совершенно не понимаю, что нас ждет дальше. Такие мужчины как он способны в принципе выстраивать отношения с женщиной или все, что их интересует это ничем необременительный секс? Так, стоп. У него же есть дочь, значит с какой-то женщиной он все же имел длительные отношения. Это безусловно плюс. Вот только детей он не хочет – это жирный минус. Ну и ладно. Не до детей сейчас. Могу же я побыть хоть немного эгоисткой и пожить исключительно для себя. Столько, сколько это получится рядом с таким весьма специфичным мужчиной. Вот возьму и втянусь в секс, да так, что потом не оттащишь. А что, такое очень даже может быть, учитывая, как все прошло. Прикладываю ладонь ко рту, дабы не засмеяться.
Забавно, я лежу абсолютно голая, едва прикрытая одеялом, и совершенно не стесняюсь своей наготы. И я только сейчас поняла, что рядом с Демьяном абсолютно не страшно засыпать. Протягиваю ладонь к руке Царева. Да уж, кто бы мне сказал еще неделю назад, что я буду не только спать с мужчиной, но и трогать его татуировки. Парадокс, но сейчас они мне не кажутся такими ужасными, как показалось в поезде. Я пропустила тот момент, когда Демьян проснулся и открыл глаза. Происходит что-то странное. Мы оба молчим, но при этом каждый из нас едва заметно улыбается.
– О чем ты думаешь? – охрипшим ото сна голосом первым произносит Демьян, едва сжав мою ладонь.
– О том, что с тобой не страшно засыпать. А ты?
– О том, что с тобой не страшно просыпаться, – усмехаюсь в ответ. – Вообще-то я серьезно. Не все женщины на утро помнят, что надо рисовать лицо, такое, какое было вчера.
