– Это когда люди встречаются в свободное от работы время и делают то, что хотят.
– Я много работаю. Но это скорее от того, что…
– Тебе нечем заняться.
– Да, есть такое, – на удивление, соглашается Лена. – Но я могу работать меньше. Не всегда, конечно. У меня к тебе просьба.
– Жги.
– Когда ты захочешь закончить наши отношения, пожалуйста, скажи об этом сразу. Без вранья и прочего. По-честному, – обидно, что Лена произносит, «когда», а не «если». Но, с другой стороны, я же ей ничего не обещаю и лапши на уши не вешаю. С чего у нее может быть уверенность во мне и наших отношениях?
– Хорошо. У меня к тебе тоже просьба. Не старайся переделывать меня. Мою квартиру. Мои привычки. Я согласен в чем-то уступить, но меняться не хочу.
– Я попробую. А что у тебя совсем ужас в квартире? Ну я имею в ввиду ковры на стене, грязные лампы, засаленная плита, куча барахла.
– Почти. Там еще иногда появляются мошки, когда я делаю яблочный уксус и забываю его мешать. Ну и от чайного гриба тоже.
– Яблочный уксус и чайный гриб?! Может, ты еще и соленья делаешь?
– Да, капусту, ну и огурцы с помидорами закатываю.
– С ума сойти. Как неожиданно. Или ты шутишь? – тут же уточняет Лена.
– Нет. Про уксус, чайный гриб и соленья не шучу. Членом своим клянусь. Будешь хорошо себя вести, дам тебе трехлитровую банку ассорти.
– Это очень… необычно и интересно. Я уже хочу их попробовать, – с предвкушением произносит Лена, потирая ладони.
– Только с одним условием.
– Каким?
– Банку потом верни.
Глава 19
Вот не бывает так, чтобы все было хорошо. Обязательно какая-нибудь жопа, да придет не вовремя. Жму на звонок как самый настоящий психопат.
– Здрасти.
– Хуясти. Ты чего мне, гаденыш, все портишь? – отодвигаю зятька в сторону и прохожу в квартиру, оглядываясь по сторонам.
– Мила уже успела нажаловаться?
– Всего лишь поныть в трубку, что ты ее бросил.
– Мы сами разберемся, и я ее не бросал.
– Оно и видно, что разберетесь, и что не бросал тоже, находясь в родительской квартире. Родители твои дома?
– На работе.
– Ну вот и отлично, тогда херачить тебя можно без свидетелей. Потом скажу, что так и было.
– Мне начинать бояться? Может, и памперс уже одеть?
– Надеть.
– Чо?
– Твою мать, – сжимаю кулаки и тут же перевожу взгляд на Даню. Чего я, собственно, хочу от девятнадцатилетнего пацана? Надо признать, выглядит он паршиво. Из некогда подкачанного крепыша, превратился в худобздея. – Дань, давай нормально поговорим.
– Ну, давайте.
Вот не мастер я разговоров от слова «совсем», но, с другой стороны, кто, если не я? У Светы свой детский сад, не до этого ей, своих проблем хватает. А меня совесть будет потом жрать, что ничего не сделал.
– Я понимаю, что вам сейчас трудно, но малой скоро подрастет. Сплавите его через пару годиков в садик, чуть полегчает. Да и потом, он скоро станет человеком, в смысле разумным, ты начнешь ловить от отцовства кайф, хотя, конечно, нервы при этом слегка себе все равно подпортите.
– Причем тут малой?
– А ты какого хрена свалил из вашей с Милой квартиры?
– Я устал от мозгоклюйства вашей дочери. Надоело видеть ее в растянутых штанах и дырявой кофте. А чуть что скажи, так сразу обижается. При этом мне говорит, что я превратился в дрыща и клопа. Ноги у меня, понимаешь ли, воняют клопами. Чистые у меня ноги. Чистые! Хотите понюхать?
– Не надо, я тебе верю.
– Ну и где справедливость? Я не виноват, что ее нос воспринимает по-другому запахи после короны. И сука, ни слова хорошего в мою сторону, ни сраного поцелуя даже в щеку. Какой там на хрен секс. Я забыл, что это такое. Блин, и забыл, что вы ее отец, – трет лицо руками.
– Я из тех уникальных папаш, которые знают, что их дочери занимаются сексом. Ну или занимались, судя по вашей проблеме. Ларчик-то просто открывался, да, Дань?
– Вы о чем?
– Чего ты тупишь? Давай так, я задам тебе вопрос и все дальнейшее будет зависеть от твоего ответа. Максимально честного ответа. За ответ, который мне не понравится, бить тебе морду я не буду. Клянусь твоими ногами.
– Вы, как всегда.
– Я сейчас серьезен, как никогда.
– Ну?
– Милу ты еще любишь или все, сдохла детсадовская любовь и захотелось наконец-то разнообразия, и гульнуть от души? Давай, Дань, только честно.
– Люблю, – фух, отлегло, так отлегло.
– Ну вот, если любишь, тогда не надо убегать к родителям, когда случается в твоей семье жопа. Сломать что-то всегда легко, а вот сохранить – сложно. Перетерпи. Рукой поработай, ничего страшного, от тебя не убудет. Купи дротики, в конце концов, напиши на бумаге имя своей жены и пуляй в нее, когда Милы нет рядом. Выпускай пар.
– Хорошие советы. От души, – саркастично отмечает зятек.
– Жизненные. Со временем поймешь. Я так дротил в своего первого начальника. Очень помогало. Правда, я дырявил его фото, а не просто имя. Но суть ты понял. Не дырявь фотографию моей дочери.
– Однако вы почему-то свой брак не сохранили. Что, только говорить легко?
– Мне вообще трудно говорить. Я не сохранил свой брак, потому что у нас с тобой принципиальная и огромная разница. Я твою тещу не любил и женился по залету. А ты…
– По любовному залету.
– Ну вот, не тупой же, – похлопываю его по плечу и встаю с дивана. – Тебе есть для чего стараться. Со своей стороны я направлю свою дочь на истинный путь.
– В смысле? Не говорите ей, что я жаловался на отсутствие секса. Мне вообще тогда будет капец.
– Не ссы. Все путем будет. Я завуалированно скажу и направлю. А ты не тупи, сегодня старый новый год, прекрасное время, чтобы помириться и устроить себе пирушку. Причепурься или как там у вас говорят. Ноги попшикай какими-нибудь духами, чтобы лишний раз не придиралась к тебе. Подарок ей подари. Она ж девочка. Туалетную воду или крем какой-нибудь, по скидке разумеется. Ты лучше меня знаешь, что она любит.
– У нас бабок нет. Мы потратились неделю назад на новую стиралку. Старая сломалась, – хочу ляпнуть, что у нас вообще не было машинки в первые два года, но вовремя затыкаю себя.
– На, – протягиваю ему деньги.
– Это даже на тридцать миллилитров не хватит. Она любит конкретные и они недешевые.
– Пять косарей не хватит на тридцать миллилитров?! Ну знаешь ли, пусть духи сменит, транжира.
