– Другими словами, ты хочешь поскорее дочку, чтобы воспитать ее кардинально в других условиях и доказать себе и окружающим через ребенка, что ты будешь другой мамашкой, не как твоя. Это глупо, Лена. Детей рожать надо только если этого реально хочешь, а не для того, чтобы что-то кому-то доказывать. Ну или если залет, как в моем случае. Что касается второго – тоже чушь. Это все дело наживное. Нет того, кто все умеет сразу. Все. Абсолютно все косячат, Лена.
– Я хочу сейчас тебя ударить.
– С чего это?
– С того, что делаешь вид необразованного пофигиста, а на деле все совершенно не так. Прям бесишь.
– Да, людей всегда бесит правда, – выдает Демьян, улыбаясь в тридцать два зуба. – Гоу кормить его сисечным молоком.
– Вот опять ты это делаешь!
– Что?
– Мог сказать грудным, но делаешь так специально, чтобы показаться разгильдяем.
– Ой, да ладно, он просто как собака знает знакомые слова. Смотри. Сися. Сися, – громко повторяет Демьян. – Видала? – хотелось бы сказать, что ничего я не видела, однако глупо отрицать то, что ребенок при произношении сего слова, в буквальном смысле, ожил. – Учись, бабуля, пока я живой.
– Обязательно, дедуля.
***
Забавно, но с тем, что Царев реальный дедушка, я свыклась достаточно быстро. Хватило буквально пары недель. Равно как и свыклась с тем, что о детях в ближайшем будущем я забываю. И вовсе, не потому что страшно менять подгузник, кормить ребенка и мыть ему попу. А просто, потому что слова Демьяна о том, что нужно пожить в первую очередь для себя, уж очень заманчивы. Эгоистично, но я этого очень хочу. Да, и идея взять осенью длительный отпуск за свой счет, дабы объездить райские уголки мира без посещения музеев, выставок и прочих «радостей», которыми меня пичкали родители, уж слишком заманчива. Да, у нас далеко идущие планы и мне нравится осознавать то, что Демьян инициатор всего, я-то уже понимаю, что люблю его и хочу, чтобы этот мужчина был моим на всю жизнь.
– И все-таки, куда мы едем?
– В музей.
– Ну, Демьян.
– Это сюрприз. В итоге тебе понравится. Ну что в результате выбрала, Куба или Доминикана?
– Десять дней на Кубе, потом неделя дома. Потом десять дней в Доминикане. А в феврале, раньше мне отпуск даже за свой счет никак не дадут, полетим в Мексику.
– А не жирно ли?
– В самый раз.
– Ну, посмотрим.
Как только мы останавливаемся на светофоре, Царев протягивает мне черную повязку. Мамочки.
– Надевай. Так надо.
Ну раз надо, значит надо. Все же я доверяю Демьяну.
По ощущениям, через минут пять мы припарковались, а дальше куда-то достаточно долго шли. Так долго, что меня это начало напрягать.
– Скоро?
– Не ной. Осталось чуть-чуть. Кто ж виноват, что здесь негде припарковаться? – замолкаю, аккурат до тех пор, пока не слышу вокруг оживление. Очень много громких голосов.
– Ну все, Леночек, приехали, – секунда и он убирает с меня повязку.
– Это... это что такое?
– Рынок. «Апрашка» в смысле. Я ж обещал тебя сюда свозить и купить шубу. Видишь, я из тех мужиков, которые не бросают слов на ветер.
– Рада за тебя, – еле слышно проговариваю я, косясь на прохожих. Как же тут грязно! – Мне очень повезло. Однако, мне не нужна шуба, – пытаюсь развернуться, но не тут-то было.
– Нужна. Купим тебе такую же, только за шестьдесят косарей, а не шестьсот. Пошли, бабуля. Не дрейфь, по палаткам ходить не будем. Так уж и быть, только по павильонам.
Страшно и неприятно было только первый час, потом признаться честно, стало уже привычно. Брезгливость куда-то делась и на ее место пришел интерес. В конце концов, почему бы не приобрести шубу? Так я думала ровно до тех пор, пока не вышла из очередного павильона и не увидела женщину в белой шубе. Моей шубе! Это совершенно точно та женщина из санатория! Да быть такого не может. Ну все, верну любой ценой.
– Лен, чего ты так торопишься?!
– Надо! – что же делать-то?! Как украсть собственную шубу на людях?
На мое счастье, павильоны закончились, а женщина, судя по знакам, свернула в уборную.
– Ты должен войти со мной в уборную. Скрутить воровку. Обездвижить. Не знаю, как это зовется.
– Что?!
– Я не знаю, но сделай что угодно, чтобы снять с нее мою шубу!
– С кого?! Ты чего, сбрендила?!
– С той женщины! – указываю пальцем на дверь уборной, чего отродясь не делала! – Это она, из санатория! Только что вошла в туалет. В моей шубе! Я тогда проверяла, на ней были булавки! Это точно она! Клянусь тебе. Ну верни мне мою шубу, пожалуйста.
– А я думал сосульки закончились, ан нет.
– Я одну положила в морозильную камеру и съела как раз сегодня. Ну, пожалуйста. Мужик ты, в конце концов, или нет? – зло бросаю я и тут же достаю из сумки медицинские маски. Надеваю на Демьяна, затем на себя и хватаю его за руку. Вхожу в уборную и начинаю рассматривать кабинки.
Только на одной двери замок красный. О, Боже, спасибо! Как только я об этом подумала, дверь кабинки открылась и из нее вышла та самая женщина. Готова поклясться, она сразу заподозрила что-то неладное. Перевожу на Демьяна умоляющий взгляд. Тот в свою очередь достает из кармана… складной ножик. Ничего себе!
– Живо снымай шубу, кура, иначе порэжу. Пискнэшь и я тебе личыко исполосую.
– Снимай! – грубым голосом произношу я и тут же срываю с нее сумочку. – Живо!
Только когда я крикнула «живо», я поняла, что воровка реально испугалась, ибо я стянула ее сумку так, что порвала ремешок. Через несколько секунд моя шуба уже мирно лежала на раковине. Проблема в том, что делать дальше. Ведь женщина поднимет крик и побежит за нами.
– А теперь снымай штаны. Живее! – выводит меня из раздумий измененный голос Царева.
– Зачем?
– Снимай! – уже кричу я. А правда, зачем?!
Демьян подхватывает шубу, брюки и шепчет мне на ухо «Бежим. Причем быстро».
– Это моя шуба. Привет тебе с поезда, курица!
Сказала так, словно ядом прыснула, а затем побежала так быстро, как когда-то, когда мы бежали от двух мужиков после сделанной татуировки. К счастью, скоро мы затерялись среди людей, но бежать все равно не перестали. Лишь возле машины я начала смеяться как полоумная и замедлила шаг.
– Ты куда дел ее брюки?
– Около сортира выбросил почти сразу. А ты сумочку?
– Чуть подальше, – еле дыша произношу я. – Спасибо за мою шубу, Демьян. Это лучший подарок, – сквозь смех произношу я, рассматривая булавки на моей красавице.
– Это последний раз, когда ты втягиваешь меня в такую хрень!
