Люба усмехнулась:
— Почти.
— Не понимаю. Люба вздохнула:
— Мне нужно было на собственной шкуре испытать то, что испытывает человек, которого травят именно мышьяком. Черт, да которого вообще травят ! Или он сам, собственноручно таким образом стремится свести счеты с жизнью… Боль, страх, ужас грязной и неблагородной смерти, раскаяние в содеянном и невозможность ничего исправить… Ведь целый поток эмоций шурует в сознании или что-то типа этого. Я вот только с дозой не рассчитала, приняла больше, чем следовало. На мое счастье, судьба послала мне спасительницу в твоем лице…
— А-а… — протянула Лариса. — Начинаю понимать. Ты вроде тех современных экстремалов, что съезжают с ледника на голой заднице. Или ныряют в бассейн с пираньями. Нужны острые ощущения. Адреналин, эфедрин и все прочее, что делает жизнь ярче и интересней.
— Не совсем точно. — Люба посмотрела в окно. — Просто у меня такая сволочная, в общем, работа, при которой нужно максимально достоверно отобразить реальность. И реальные ощущения. Знаешь, один мой… коллега даже кочегаром работал на какой-то столетней древности железнодорожной ветке. где остались только паровозы на угольной тяге. Выяснял влияние тяжелого и монотонного физического труда на формирование творческих способностей. Решил проверить кое-какие выкладки из “Доктора Живаго”. Другой парень, юморист по жизни, целый месяц не мылся, ходил в рванье и сидел на паперти Елоховского собора в компании подобных себе калек-нищих. Исследовал генезис и этику нищеты, искал грань между миром приличных людей и миром тех, кого зовут отребьем. Правда, потом вшей долго выводил. А другая моя… подруга пару раз исполняла роль эскорт-девицы.
— Как это? — спросила Лариса, хотя понимала “как”. Но ведь приличная кастелянша и выражения такого знать не должна — “эскорт-девица”.
— В общем, эскорт-девица — это как бы девушка, специально вызванная из какого-нибудь эротического агентства для сопровождения некой солидной персоны во время банкетов, приемов, ну, ты понимаешь. Роль орхидеи в петлице пиджака. Вот и этой подруге захотелось запомнить впечатления женщины, которую сначала по полной программе одаряют розами, как порядочную, водят по дорогим ресторанам и прочим местам скопления бомонда, а потом… Затаскивают в номер VIР-гостиницы и грубо трахают прямо на коврике у порога, даже не захлопнув дверь, чтоб вся обслуга на этаже слышала (а возможно, и видела), как эта женщина в разодранном на клочки шикарном платье вопит от злости, боли и стыда…
— Я поняла, — медленно протянула Лариса. — Ты и все, о ком ты говорила, — журналисты.
— Ты плохого обо мне мнения, Раечка. Я писатель.
— Кто?
— Писатель. Пишу книги.
— Ты говоришь это таким тоном, каким говорят: “Я вяжу на продажу шапки из мохера”…
— Ха-ха-ха! А ты права. Потому что я тоже пишу свои романы на продажу. Правда, в отличие от шапок из мохера они быстрее выходят из моды. Потому-то мне всегда приходится изощряться, придумывать крутые сюжеты, навороченных героев, ситуации ненормальные. Вроде той, что была с моим отравлением… Ты что думаешь? Я ведь все это обязательно опишу в очередном романе! Моей новой героине предоставляют выбор смерти: или под колесами асфальтового катка, или путем отравления мышьяком. Чтобы выглядело как самоубийство.
— И ты вместе со своей героиней остановилась на мышьяке.
— Угу. Согласись, кто б мне позволил лечь пол асфальтовый каток? И потом, это уже намек на “Анну Каренину”!
Люба рассмеялась. Словно не выворачивало ее наизнанку каких-то пару часов назад.
И Ларисе вдруг понравилась эта женщина. Умеющая все использовать с толком. Даже собственную гипотетическую смерть.
— Наверное, здесь, в зоне отдыха, есть что-нибудь вроде книжного магазинчика? — поинтересовалась Лариса. — Я там обязательно скуплю все книжки Любови Десятки ной.
— Кого? — подняла белесые брови писательница. — А, ты же не в курсе. Я пишу под псевдонимом. “Королева экзотического триллера, мастер интриги, гений деструктивной психологии” — это все про меня навыдумывано. Я — Вера Червонцева. Мой редактор почему-то решил, что имя Вера Червонцева более благозвучно и привлечет больше публики, чем какая-то провинциальная Любка Десяткина…
…Лариса почти не слышала этих слов. Она только смотрела на веселую некрасивую толстуху, которую совсем недавно спасла от смерти.
И которую ей предстояло убить.
И стоит ли разводить церемонии…
— А, тогда я тебя знаю, — решила больше не тянуть паузу Лариса. — Вера Червонцева. Конечно! “Смерть из-под чадры”…
— Кстати, халтурная вещь. Большинство моих книг — халтурные, заказные. То, чего хочет публика, пока едет в метро или жует чизбургер в обеденный перерыв.
— Не мне, конечно, судить… Я только хочу сказать, что на обложках своих книг ты такая…
— Фотомодель? Ха. Это и есть фотомодель. Моя очень отдаленная родственница Анжела, между прочим. Из провинции приехала столицу покорять, возжелала славы Наоми Кемпбелл и Джулии Роберте сразу. С этим у нее не заладилось, но я предложила девочке не менее интересную работу. Играть жизнь писательницы Веры Червонцевой. Анжела прониклась идеей и согласилась, тем более что за этот маскарад деньги она получает немалые. Она моя творческая личина. До тех пор, пока существует такая писательница Червонцева… Хотя обильной косметикой и пергидролем бедную девочку изуродовали так, что она сама себя не узнает. Но зато, по словам редактора, получилось нечто среднесексапильное со вторичными признаками интеллекта. Настоящий портрет современной писательницы стиля “экзотик”. А как иначе? Ты представляешь, что будет, если читатели увидят мое настоящее рыло, а? И эту фигуру-бомбовоз? Прощайте, рейтинги! Коммерческий писатель должен выглядеть красивым, удачливым и улыбчивым, чтоб у читателя рос не геморрой, а процент здорового оптимизма! Кому из моих фанатов-поклонников интересно то, что на самом деле я не замужем? Да и кто на такую польстится?.. А то, что я страдаю одышкой, у меня плоскостопие, варикозные вены и хронический пиелонефрит, взволнует разве что публику программы “Здоровье”. Но тогда прощай, карьера, исчезни, романтический ореол!
— Не понимаю…
— Раечка, это же так просто! Все. что честно, натурально и без блесток-фейерверков, скучно современному человеку. Тем более читателю, который от скуки (пусть даже интеллектуальной скуки) бежит как черт от ладана. Читатель хочет потребить роман о красивой и кровавой жизни, которой у него, вечного обывателя и обитателя зачуханных панельных квартирок, нет и никогда не будет!
— Но при чем здесь твоя внешность?
— Внешность для женщины-писательницы , особенно у нас в России почему-то, — гарантированные семьдесят пять процентов успеха у читателей обоего пола! А значит, потребителю романов нужен особый имидж писательницы — этакой шикарной “бизнес-секси”. У которой в жизни было три развода со звездами отечественного кинематографа, каждый месяц появляется новый “роллс-ройс” и любовник, имеются дачи: в Кунцеве, Переделкине, Егнышовке и на Майами-Бич. По квартире писательницы-“секси” блуждают два ручных аллигатора, а в сортире сияет позолоченная крышка на фарфоровом унитазе. Вот это печатают газеты, сайты и взахлеб пересказывают друг другу поклонники через имейл! Вот это — Вера Червонцева! Все перечисленное — ее престиж, тиражи, гонорары и прочее. А мое настоящее — сидеть безвылазно в “Дворянском гнезде”, потому что никто из непосвященных про этот курорт не знает. Мое — писать романы и издеваться над собой.
