– Что?!
Тея вытянула вперед руку, успокаивая сестру.
– Всего на месяц.
– Что за дурь?! Зачем это?!
– Долго объяснять. Все сложно.
Лив перемахнула через спинку дивана, от ее вялости и сонливости не осталось и следа.
– И что же там такого сложного? Ты же была так уверена! Что, черт возьми, изменилось?
– Он сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться. – «И ранил меня в самое сердце», – добавила она про себя.
Когда Гевин напомнил ей, какой она была раньше – стремительной, смелой, готовой к любому вызову, – все ее здравые рассуждения испарились, и Тея вдруг неожиданно согласилась дать ему шанс.
Лив покачала головой.
– Что ж такого он предложил тебе?
Тея вкратце повторила слова Гевина:
– Если к Рождеству мы не помиримся, он согласится на развод. Даст мне алименты, какие захочу, и выплатит нашу долю за дом.
По лицу Лив разлилось пугающее спокойствие. Она опустила веки, потом медленно открыла глаза, разжала презрительно стиснутые губы. Бесстрастно, как робот, она повернулась и подошла к холодильнику, взяла апельсиновый сок, наполнила стакан и поставила коробку обратно. Она казалась спокойной, но Тея знала сестру. Лив была похожа на летнюю грозу – тяжелое затишье, за которым последуют буря и дождь.
Тея смотрела на часы микроволновки. Буря разразится через три… два… один…
Лив треснула стаканом по стойке.
– Какой же этот сукин сын манипулятор!
Тея бросила встревоженный взгляд в сторону лестницы.
– Тише!
– Он прекрасно знает, что у нас было за детство, как ты дорожишь семейным гнездом. Бьет по самому больному! Семья! Да он использует ее как морковку, которой трясут перед ослом! А ты и рада схватить ее!
Тея потерла лоб.
– Лив, ты меня уж совсем за дуру считаешь…
– А разве ты не дура, если спускаешь ему все, как…
Тея треснула кружкой о стол, горячий кофе, как цунами, хлынул через край.
– Не надо. Так. Говорить. Я совсем не похожа на нашу мать, и ситуация у нас совсем другая.
– Разве? – усмехнулась Лив.
– Да, другая! В отличие от мамы я стараюсь ради своих детей, а не ради себя.
Тея рассказала, что произошло в ресторане: как девочки расстроились, узнав, что не поедут к бабушке и дедушке на День благодарения, как они скучают по Гевину и ненавидят бейсбол. Все, что произошло.
На Лив ее доводы не подействовали.
– Ну, знаешь, девочки совсем маленькие, что они понимают.
– Не такие уж маленькие, и многое понимают, и помнят семейные традиции, и грустят, если они вдруг меняются. Видела бы ты, как они расстроились, что не поедут к бабушке на эти долбаные День благодарения и Рождество, как привыкли.
– Какие проблемы, поедут в следующем году.
– Надеюсь, к следующему году они все позабудут.
Лив собиралась было возразить, поэтому Тея протестующе подняла руку.
– Тебя там не было. Ты не слышала, как они плачут, не видела их лица.
– Но я вижу твое!
Эту реплику Тея оставила без ответа. Ей совсем не хотелось знать, что имеет в виду сестра.
– Можешь считать мое решение импульсивным. Я-то думала, именно это тебе и нравится в моем характере.
– Импульсивность хороша, если результат радует! А ты, наоборот, катишься в пропасть.
– И укачусь – без твоей поддержки! Ведь ты-то меня не бросишь!
Лив отхлебнула еще сока.
– Что он собирается сделать, чтобы вернуть тебя?
– Понятия не имею.
– Ты не спрашивала?
– Это не имеет значения.
– Как же не имеет?!
– Потому что я твердо усвоила урок, Лив.
– Но что, если…
– Да не знаю я! Слышишь?! Ничего не знаю! У меня в голове тысяча голосов, говорящих мне, что делать. Твой. Его. Бабушкин. Девочек. Понятия не имею, какой голос мой. Только когда он умолял меня согласиться, что-то во мне сломалось. Так что не осуждай меня.
– Я и не осуждаю, – сказала Лив, и в ее голосе прозвучала извиняющаяся нотка. – Просто волнуюсь за тебя.
Тея не собиралась продолжать разговор, но неожиданно для себя спросила:
– Почему?
– Ты пропала, Тея, – сказала Лив. – И только сейчас начала возвращаться. Я не перенесу, если ты снова исчезнешь.
Тея крепко обняла сестру.
– Я больше не исчезну, – пообещала она. – Это всего на месяц.
– В прошлый раз ему хватило месяца захомутать тебя.
– В прошлый раз я и сама была не против.
– А сейчас?
– Я позволила ему вернуться домой, – сказала Тея, отстраняясь. – Но не соглашалась проводить с ним время.
– Что-то подсказывает мне, что избежать этого будет трудно. Труднее, чем ты думаешь.
– Да он будет спать в комнате для гостей!
Лив хмыкнула.
– А я где?
– А ты внизу.
– Вот, значит, как. Сначала он крадет у меня сестру. Теперь занимает мою кровать.
Тея с серьезным видом изучала календарь. До Рождества оставалось всего пять недель.
Пять коротких недель. Она справится.
Надо будет просто еще немного попритворяться.
Компания – Дэл, Мак, Ян и Малколм – уже завтракала, когда хмурый небритый Гевин вошел в закусочную в центре Нэшвилла. Весь его вид говорил о том, что для автографов сегодня не лучший день. Люди узнавали его, но он не отвечал на их приветливые улыбки.
Туристов сюда заносило не часто, однако местой публики и ковбойской атмосферы заведения вполне хватало, чтобы Гевин почувствовал раздражение.
Он рухнул на свободный стул. При виде его изможденного лица Дэл сделал глубокий вдох.
– Вот черт! Она отказалась?
– Хуже: согласилась.
– Чем же хуже?
– Она выдвинула свои условия.
Мак отхватил кусок яичницы из белков и спросил с набитым ртом:
– Какие еще условия? Условия пользования, что ли?
Гевин жестом послал его и начал рассказ. Дэл знаком подозвал официантку. Гевин заказал что-то под названием «Завтрак толстого ковбоя». Пошло оно все к чертям. Терять ему нечего. Сезон игр еще не начался, а жена не верит в его любовь.
