– Что это? – поинтересовался он.
– Не знаю.
– Можно, я съем?
Гевин пожал плечами.
– Да на здоровье. Ну, начнем наконец?
Каждый из парней принес по пакету книг, и все бесцеремонно свалили их на пол. Гевин взял первую попавшуюся – темную обложку, на которой был изображен обнаженный мужчина с пистолетом.
– Это что еще за хрень?
– Романтический саспенс, – ответил Дэл.
– Романтический? – язвительно переспросил Гевин.
– Представь себе, да. – Мак поднял кулак и театрально заговорил, обращаясь к потолку: – Слушайте, ему вообще-то секс светит? Да это история будто о тебе, чувак, уж поверь.
Гевин швырнул книгу обратно в стопку.
– Я серьезно, – проворчал он. – Вчера у нас все шло как по маслу, а сегодня утром она узнала, что принята в Вандербильт, и сразу как-то отдалилась.
– Ну-ка расскажи, что случилось, – попросил Малколм.
Гевин кратко изложил детали свидания и утреннего разговора.
– Ты подошел к опасной черте, парень, – сказал Дэл. – Какое-то время так и будет: шаг вперед, два шага назад, прямо как в книге. Помнишь, Ирена наконец открылась Бенедикту, рассказала о своей сестре, о том, как они хотели сбежать в Америку?
Гевин кивнул.
– И сразу почувствовала себя уязвимой, даже разозлилась, когда он ушел.
Гевин зажал уши.
– Не рассказывай! Ты в-все испортишь! Я еще не дошел до этого места!
– То, что Тея рассказала тебе о своем отце, – хороший знак. И в то же время ее пугает собственная откровенность, – сказал Малколм. – Ей пришлось говорить о том, что причиняет боль. Точка джи становится очень чувствительной перед тем, как откликнуться на ласку.
– Дам по миллиону каждому, только прекратите трындеть про точку джи! – взмолился Гевин.
– Вчера вечером ты разрушил стену между вами. И теперь Тея чувствует себя незащищенной, уязвимой.
– Как и я, – тихо признался Гевин.
В комнате воцарилась тишина.
– Продолжай, парень, – сказал Мак. – Все идет как надо.
Малколм откинулся назад.
– Гевин, мы все время говорим о том, чего боится она. А чего боишься ты?
– Потерять ее.
– Чушь, – сказал Дэл.
Гевин метнул на него удивленный взгляд.
– Не понял.
– Все это общие слова, главное в другом, – сказал Дэл. – Конечно, ты боишься ее потерять. Но если ты думаешь, что для счастья главное – просто вернуть ее, то ошибаешься. Тогда можешь уходить прямо сейчас.
– Что-то я не… – Он осекся и поджал губы. – Хватит говорить з-загадками, черт возьми, объясни мне хоть что-нибудь!
– Дэл хочет сказать, – сказал Малколм, – что не может быть откровенным кто-то один. Ты-то ей открылся? По-настоящему?
– Не… н-не знаю. – Его подмышки стали мокрыми.
– Тогда начни с того, что откройся нам, – сказал Дэл. – Чего ты никогда не сделаешь? Что пугает тебя больше всего? О чем не хочешь говорить ты?
Парни ожидающе уставились на него. Нет, он не мог им рассказать. Гевин отрицательно помотал головой.
Малколм шумно вздохнул, демонстрируя нетипичное для дзен-мастера книжного клуба разочарование.
– Гевин, мы не сможем тебе помочь, если ты сам себе не поможешь.
– Ты не понимаешь. Это слишком личное.
Дэл хмыкнул и встал.
– Не вижу смысла тратить на тебя время, если ты не собираешься…
– Она все время притворялась.
Мать честная! Неужели он произнес это вслух? Он съежился, приготовившись к гоготу, шуткам, рухнувшим небесам. Только ничего не последовало. Он поднял глаза и увидел на лицах приятелей лишь искреннее сочувствие.
– Она симулировала… оргазм? – переспросил Мак.
– Нет, умник! Высадку на Луну.
– Ну, мужик. Хреново, – сказал Дэл. – Тогда мне тебя жаль.
– Все время притворялась? – спросил Малколм. – Или иногда?
– Все время, – с горечью в голосе произнес Гевин. – Оказывается, за весь наш брак я подарил жене только один настоящий оргазм.
Мак выругался себе под нос.
– Черт! Ты уж извини, чувак. Все мои чертовы шутки о сексе… Я ведь не знал. Какой же я недоумок!
Извинения прозвучали на удивление искренне.
– Ладно, ты и правда не знал.
Дэл сдержанно кашлянул.
– Я так понимаю, ты догадался, что она притворялась, потому что…
Жар прилил к голове.
– Потому что однажды она не притворилась, и сразу все стало ясно.
– Не понимаю, – сказал Мак. – Так она выгнала тебя, потому что ты наконец довел ее до оргазма?
Гевин ощетинился, услышав слово «наконец».
– Нет. Она выгнала меня, потому что, узнав правду, я взбесился.
– В смысле? – не понял Дэл.
– Перебрался в гостевую комнату, перестал с ней разговаривать.
Со всех сторон, как он и ожидал, раздались возгласы возмущения. Все вскочили на ноги. Дэл принялся расхаживать по комнате, ударяя кулаком о другую руку. Малколм погладил свою звенящую бороду и затянул успокаивющую мантру. Мак сердито запихивал вилкой в рот коричневую лапшу, работая челюстями, молча и осуждающе тыча пальцем в сторону Гевина.
– Ты просто тупой ублюдок! – наконец выдал Дэл.
– Ну да, я п-повел себя как скотина, – сказал Гевин, инстинктивно защищаясь. – Но я пытался извиниться, когда она заговорила о разводе.
– Гевин, тебе есть за что извиняться, – сказал Малколм. – Женщины не симулируют оргазмы без причины. Значит, им приходится симулировать и все остальное.
Боже. Опять эти долбаные загадки.
– Так… ч-что же мне делать?
– Забудь о том, что она притворялась, лучше спроси себя, как ты умудрился этого не замечать!
Слова Малколма подействовали на него как удар под дых.
– Да, – добавил Мак, вытирая рукой масляные губы. – И объясни, почему ты, когда узнал правду, не поговорил с ней сразу?
– А еще тебе нужно и самому открыться ей, – сказал Дэл. – Может, с оргазмами она и притворялась. Ну а сам-то ты был с ней честным? В твоих силах все изменить. Только ты и сам должен быть с ней предельно искренним и откровенным.
– Она идет по жизни без тебя, парень, – сказал Малколм. – У нее свои планы. Цели. Она вновь пошла учиться, и ты ей не нужен. Если ты не заставишь поверить ее…
Желтый свет с улицы, внезапно пробившийся сквозь шторы, заставил всех замолчать. А потом дружное «вот черт!» разлилось по комнате.
