Стоит отойти от костра, как тут же набрасывается злой холод. Пар идет изо рта, зябко, стужа пробирает до костей. По вершинам гор вокруг нас лежат темно-синие снега и ледники. В них мерцает тихий звездный свет. Морозный воздух стекает с ледников прямо к нам, заливая холодом всю долину. Мы жмемся к огню.
Петер уже немного успокоился. Он сидит у костра, стащив с ног свои оранжевые кожаные сапоги. Каждый вечер он проделывает с ними одну и ту же манипуляцию. В руках у немца большая железная банка с животным жиром, которую он привез с собой из Германии. Петер старательно обмазывает со всех сторон сапоги жиром. Сначала место, где мягкая кожа пришита к гладким подошвам, потом носки, потом задники, потом голенища. Скоро сапоги лоснятся от толстого слоя вонючего жира, все руки хозяина тоже покрываются жиром, застывшим на ночном морозе. Он долго обтирает руки салфетками, вспотев от жара костра и от обмазывания сапог, сначала правого, потом левого.
Намерение Петера – защитить сапоги жиром от воды в реке, от росы в мокрой траве, от дождя. Толстый слой жира должен спасти сапоги от влаги. Но все напрасно: сапоги все равно каждый день намокают, кожа в них распухает от влаги, грубеет и больно трет Петеру ноги. Дни напролет он едет с мокрыми и натертыми ногами, в намазанных жиром оранжевых сапогах. Гладкая подошва сапог скользит по траве и по земле, Петер то и дело спотыкается и падает. Куда удобнее в горах самые обыкновенные наши резиновые сапоги, которые не намокают, не пропускают воду, легкие, с ребристой подошвой, в которых ногам всегда тепло и сухо.
Тем не менее упрямый Петер берет с собой каждый год свои кожаные сапоги, и потом всю дорогу мучается в них. И каждый вечер педантично втирает в них толстым слоем вонючий животный жир.
День девятый: гонка к Карагему
Поднимаемся часа в четыре утра, в полной темноте. На улице трещит мороз, по краям речки блестит тонкий ледок. Собачий холод. Мрачно пьем чай, пальцы и ноги мерзнут. После чая сворачиваем хрустящие от изморози палатки, споро вьючимся. Впереди долгий путь, тяжелая дорога.
Еще не рассвело, а мы уже тянемся по длинной унылой болотине. Копыта чавкают в грязи и хрустят, ломая ночной лед.
Небо светлеет, выходят из темноты громады гор, солнце цепляет первыми оранжевыми мазками снежные вершины справа и слева от нас. Через час, обогнув заледеневшее озерцо в истоках Чибита, мы подъезжаем к подножию перевала. Солнце уже близко, оно ярко освещает красноватую осыпь, что лежит ниже седла, медленно приближаясь к нам.
Мы проходим в поводу широкую полосу снега и принимаемся карабкаться на перевал по своим же следам недельной давности. Подъем крутой и затяжной, камни сыплются вниз, ноги вязнут, сердце бешено колотится в груди, дыхания не хватает, в глазах темнеет, и мы делаем частые остановки, чтобы продышаться.
За полчаса взбираемся на тесную седловину перевала Ашра-Чибит. Настроение у нас совсем иное, чем было здесь в первый раз неделю тому назад. Тогда мы радовались началу похода, весело разглядывали красивые виды, с нетерпением ждали продолжения приключений. Теперь мы до крайней степени измотаны и спешим. И к тому же едем не вперед, а назад. Нам уже не до видов, и мы ничего не ждем, кроме скорейшего окончания похода. Сделав короткую остановку на вершине перевала, быстро спускаемся в поводу в южную сторону, в направлении Карагема.
Внизу садимся на коней и быстро едем дальше. По дороге Петр и Кошон захватывают благополучно дождавшихся нас полкозла и рогатую козлиную голову.
Теперь мы гоним. Наши лошади гонят тоже, зная, что мы возвращаемся домой.
На затяжном крутом спуске к старому руднику мы спешиваемся и бежим вниз, прыгая по траве и камням. Игорь с его вывихнутой ногой остается сидеть в седле и в результате скоро вылетает из него, аккурат вперед головой. Его конь резко ухнул передними ногами в яму, и Игоря выбросило вперед под откос горы. Слава богу, все обошлось – наездник приземлился спиной и боками не на камни, а на мягкую траву. Через полтора часа после прохождения перевала, выбрав вниз километр крутого спуска, мы делаем короткий привал на старом руднике, даже не разводя огня. После чего преодолеваем небольшой лесок вдоль ручья, на берегу которого виден свежий медвежий след, и выезжаем на высокий сухой склон, по которому убегает вдаль тропинка, идущая в сторону верховий Карагема.
Отсюда нам уже виден крохотный серый уазик-«буханка», ожидающий нас внизу на левом берегу Карагема. Остается только спуститься к реке и перебрести ее.
Петр и Кошон скатываются вниз напрямую, огромными прыжками прямо по склону. Двадцать минут – и они оказываются далеко внизу, у зимней стоянки на ближнем к нам берегу, две крохотные фигурки людей и две, покрупнее, лошадей.
Мы так не умеем. Мы спускаемся медленно, серпантином, ведя лошадей в поводу, и лишь через час присоединяемся к проводникам.
Все вместе аккуратно перебредаем быстрый прозрачный Карагем тем же бродом и подъезжаем к машине. Нас встречает улыбчивый водитель. День уже в разгаре, солнце стоит высоко в небе, жарко. Мы снимаем с коней поклажу и перегружаем всю ее в уазик. Пора расставаться с конями и проводниками, которые доберутся до Джазатора своим ходом уже глубокой ночью. Так мы преодолели пятидневное расстояние за два с половиной дня.
Что уж говорить, нам очень повезло и с проводниками, и с лошадьми.
Наша шестерка – первая конная группа, решившая добраться до Юнгура, да еще и попытаться проехать дальше, с верховий Юнгура на верховья Шавлы. Последнее оказалось в принципе невозможным, но и один только Юнгур стал для нас настоящим испытанием. Дикий Юнгур, зажатый со всех сторон высокими непроходимыми хребтами, это самое труднодоступное, самое далеко запрятанное, самое экстремальное место на всем Алтае. И всего лишь две проезжие конные дороги, ведущие к этой заповедной реке: с Карагема на юге и с нижней Шавлы на севере.
Альберт из Джазатора долго не мог найти проводников, которые согласились бы поехать с нами на Юнгур. Согласились в итоге только прирожденный охотник Петр и надежный доброжелательный Кошон, которые с честью провели нас через все испытания, не считая мелких травм и потерь.
– Знал бы – никогда бы не согласился! – говорит теперь незлобно Петр.
Он в первый и последний раз поехал на Юнгур не с одним охотником и налегке, а с целой группой. И больше не пойдет – слишком хлопотно. Насколько я знаю, мы были и пока остаемся первой и последней конной группой на Юнгуре. Кто еще и когда решится повторить такое?
Наши лошади тоже оказались на высоте. Мы дружески прощаемся с ними на берегу Карагема. Обнимаем за шеи, хлопаем по бокам. Они невозмутимо смотрят на нас своими большими глубокими глазами, словно бы и не было позади этих сумасшедших девяти дней. Часть из них, как, например, мой конь, выросли на равнинах Укока и никогда раньше не бывали в больших горах. Оттого они поначалу много ошибались и страшно пугались высоких перевалов, косогоров, круч, опасных бродов, узких звериных троп. Но после первых дней пути привыкли, освоились и смело проехали весь этот тяжелый поход, не раз выручая нас в критических ситуациях. Теперь все для них позади, и им дадут целых три недели заслуженного отпуска. Наших похудевших и уставших коней со стертыми спинами и побитыми ногами ждут уже завтра широкие солнечные поляны, сочная трава, ждет полный покой в солнечных и безопасных окрестностях Джазатора.
