Осенью близ Джазатора и на реке Кокса
(Джазатор, река Коксу и ее притоки, зимняя охота на Алтае)
Удачная и интересная охота на Аргуте подтолкнула нас к повторному приезду в Джазатор. На этот раз мы заехали к нашему старому знакомому Альберту К. немного позже, в начале октября. За пару лет нашего отсутствия место прежней охоты по Аргуту и Бартулдаку оказалось закрытым для охотников: власти Горного Алтая устроили там национальный парк. Поэтому нам предложили поохотиться в другом районе – на левом притоке Аргута, крупной реке Коксу, и мы согласились. Для нас это была возможность познакомиться с еще одним красивым районом Алтая. Повел нас на охоту все тот же наш друг Ишан.
Река Коксу и избушки пограничников
Начиная с середины XIX в. казахи из Западной Монголии и с верховьев Иртыша начали откочевывать и поселяться в верховьях реки Чуя – в Чуйской степи и в верхнем течении Аргута, где теперь стоит большое казахское село Джазатор (по-казахски ихасотыр – «летняя стоянка»). Теперь в Кош-Агачском районе Республики Алтай живут около 15 тыс. казахов, а еще алтайцы, русские и представители других народов. Но казахов в Кош-Агаче – большинство. Это самый казахский район Алтая. Много казахов проживает и в прилегающих аймаках Монголии, у них с российскими казахами из Кош-Агача сохраняются тесные, в том числе родственные, связи.
Охота на реке Коксу
Как-то раз мы ехали на новом уазике, с крепким металлическим кузовом, по лесной дороге правым берегом Аргута ниже Джазатора. Ехали медленно, огибая большие белые валуны, выпирающие из влажной земли, присыпанной желтой хвоей лиственниц. И Марат наш водитель из Джазатора, служащий в местном отделе МЧС, рассказывал нам, что собирается вскоре отправиться в далекий монгольский Ховд (Кобдо). Там монгольские казахи умеют так ловко утеплять щелястые российские джипы, что в уазике после их доработки бывает тепло и комфортно ездить по горам даже в самые суровые морозы, в самые кинжальные бури и метели.
Ниже села Джазатор, в котором сливаются, образуя мощный Аргут, прозрачная река Джазатор, истоки которой находятся в высокогорных озерах на пути из Джазатора в Кош-Агач, и белоснежная Ак-Алаха, скатившаяся сюда вниз с заоблачного У кока, от самых ледников хребта Южный Алтай на границе с Китаем и Монголией, слева в спокойный здесь Аргут впадает большая река Коксу (синяя вода). От левого берега Аргута в месте ее впадения далеко в горы протягивается треугольная, широкая, распахнутая и золотая степь Самаха, с тонкими лентами-полосами из высоких лиственниц. Над степью справа сверкает пик почти что четырехтысячника Шенелю (3888 м). Неподалеку от нас местный джазаторский пастух пасет большое стадо овец – голов в пятьсот. По степи видны стоянки, близ них хлопочут люди, из труб выползают вверх белые дымки. Степь Самаха – главное пастбище и сенокос джазаторцев, здесь круглый год кипит работа. Именно этим путем, по Коксу, перекочевывали на Алтай казахи с Иртыша 150 лет тому назад.
Еще не так давно, в советское время, старики казахи из Джазатора легкой рысью на своих лошадках выезжали ранним утром вверх по Коксу. Сначала ехали по степи, потом лесом, после – мимо высокогорного озера на перевал, чтобы уже к вечеру оказаться в Рахмановских ключах – на теплых радоновых источниках. Там они могли подлечить свои суставы, разбитые ревматизмом и годами тяжелого труда. Да и вообще отдохнуть и поправить здоровье. Теперь Рахмановские ключи – заграница, и непреодолимую границу с Казахстаном строго охраняют российские пограничники.
Теперь в верховьях пограничной Коксу выстроены две пограничные избушки – верхняя и нижняя. Нижняя попросторнее, огорожена забором, на котором привинчена даже табличка – «стоянка для автомобилей». Поверх забора протянута колючая проволока, по углам площадки выкопаны маленькие окопы с накрытыми увядшим дерном земляными брустверами. Для коней под навесом есть запас сена, за задней стеной избушки лежат в поленнице наколотые дрова. Внутри дома – каменная русская беленая печка с чугунной плитой и съемными кольцами. У входа – пустая собачья конура. Все выкрашено в зеленый цвет.
Когда мы приехали на уазике из Джазатора к нижней избушке пограничников, в ней никого не было. У коновязи перед забором переминались наши привязанные лошади, пригнанные сюда заранее проводниками. В домике было чисто, пусто и холодно, он был не заперт. Мы зашли, затопили печку, вскипятили чаю, перекусили. Машина сразу уехала назад в Джазатор, чтобы к вечеру быть дома.
Пограничники бывают в своих избушках наездами, иногда живя в них по нескольку недель и патрулируя окрестности. Нам заранее разрешили воспользоваться домиками – время было осеннее, уже выпал первый снег. Внутри нижней избы было тепло и сухо, на подоконнике стояла керосинка – значит, был и свет.
После чаепития в домике пограничников, навьючив коней и проехав вверх по Коксу два часа неспешным ходом, мы оказались у верхней избушки, вдвое меньшей и тесной. Она также была окружена невысоким деревянным забором. Внутри вскоре грела помещение простая квадратная стальная печка-буржуйка. Вдоль задней стены тянулись широкие деревянные нары, у окошка притулились небольшой стол и две грубые скамьи. Поверху под низким потолком по бревнам сруба были набиты большие гвозди, используемые как вешалки. Избушка эта стоит на впадении в Коксу ее левого притока – Орошагана, на высоте приблизительно 1700 м. Если продолжать ехать отсюда по тропе вдоль Коксу вверх в сторону Казахстана, то не так уж далеко до верхнего озера, а за ним и до пограничного перевала.
Нас было пятеро. Четверо тесно разместились в избушке, а я решил жить в своей палатке, предпочтя теплу избы свежий горный воздух. В первую же ночь в горах повалил густой мокрый снег. Я не мог уснуть, слушая, как громко шуршит снаружи по ткани снег, как нарастают, а потом шумно съезжают вниз по стенкам плотные и влажные снежные наносы. Палатка снаружи все больше обрастала тяжелым белым сугробом, легкую ткань все сильнее пригибало вниз, и к утру палатку окончательно засыпало снегом, придавило и перекосило. Оттого в одном из углов палатка протекла, намочив в ногах спальник. Мокрая холодная ткань касалась моего лица, объем палатки внутри сугроба сжался раза в два, было тесно и сыро. Кругом стояла тихая снежная ночь. Даже стоящих неподалеку лошадей не было слышно, они замерли и спали стоя, все белые от снега.
С утра пришлось откапывать и поправлять палатку, вытирать воду с пола, сушить спальник. За ночь все вокруг переменилось до неузнаваемости. Везде по склонам и полянам лежал белоснежный холодный покров, мокрый снег давил вниз ветви лиственниц и елей. Ниже по снежному лугу ходили наши кони. Они раскапывали копытами свежий снег и ели пожухлую траву вместе со снегом, греясь едой и движением. Снега выпало сразу много, по колено. Вода в Коксу и Орошагане за ночь почернела, похолодела. Она неслась черной прозрачной лентой среди белого снега и золотой с инеем травы…
