От Катанды вниз по левому берегу Катуни нас подвозит к месту начала охоты на старой белой «Волге» сосед Сергея. Мы приезжаем к поляне, находящейся прямо напротив впадения в Катунь реки Аккем. Район это красивый, глухой, дорога петляет самым берегом аккурат над изумрудной Катунью. Слева каменные горы то и дело тесно прижимают узкую дорогу прямо к реке.
Выгрузив вещи на берег, мы готовимся к переправе через быструю и глубокую Катунь. Надуваем на траве у берега маленькую двухместную черную резиновую лодку. Рядом уже с раннего утра ждут нас привязанные к высоким тонким березам лошади.
Сама переправа производится нами в несколько приемов. Местные говорят про такие переправы через горные реки – плавиться. Расскажу теперь, как мы плавились через опасную Катунь напротив устья Аккема.
На дно хорошо накаченной лодки грузится первая часть вещей, в том числе сумины, попоны, седла, сбруя, продукты, палатки, спальники и прочее. В лодку залезают два человека – один садится на носу, другой на корме. Все это едва помещается в лодке, которая сильно погружается в воду реки. Тот, что сидит на носу, сильно гребет поперек и выше течения, а быстрая Катунь сносит тяжелую лодку вниз. При переправе доверху нагруженная лодка так низко уходит в воду, что едва видна своими круглыми гладкими бортами над поверхностью реки. Нам становится страшно – а вдруг она перевернется или потонет? Ниже места, где справа в Катунь впадает шумный и сильный Аккем, есть небольшая тихая заводь с ровным галечным берегом. В нее и метят пристать наши проводники. После первой переправы и выгрузки вещей на берег гребец налегке переплывает Катунь обратно. Его опустевшую лодку при этом еще больше относит вниз. Там он пешком по галечному берегу буксирует на веревке лодку вверх к остаткам вещей и к коням. Лодка снова загружается по самые борта, в нее садится новый пассажир, и все повторяется, пока все вещи и все люди не перевезены благополучно на правый берег.
Но как теперь переправить через Катунь наших лошадей?
Николай и Сергей садятся вдвоем в лодку и переправляются на левый берег, где ждут животные. Лошадей пять. Река в этом месте быстрая, глубокая, с черно-зелеными ямами и опасными водоворотами. Вброд ее не перейти.
Тогда Николай и Сергей делают вот что. Они связывают лошадей длинными крепкими веревками между собой за морды – по три и по две, в две связки. Потом оба катандинца устраиваются в лодке: один – на носу, второй – на корме. Николай сидит на носу с веслами, он принимается медленно и сильно выгребать к середине реки, правя вверх по течению. Сергей крепко сидит вполоборота на корме, в руках у него две связки веревок, к которым привязаны все пять лошадиных морд. Сергей тянет коней в воду, громко их матеря за упорное нежелание лезть в реку. Те упираются, вращают глазами, дергают мордами, перебирают задними ногами по гальке, но все ближе смещаются к прозрачной кромке ледяной воды. Наконец они одна за другой вступают в нее. Два-три шага – и копыта теряют опору, коней захлестывает быстрая зеленая вода. Кони задирают морды вверх и, как собаки, гребут длинными сильными ногами. Только их задранные морды с вытаращенными большими глазами торчат теперь из воды. Впереди с силой быстро гребет Николай, отдуваясь и щироко работая плечами. Короткая и легкая лодка мотается по течению. Сергей держит веревки в высоко поднятых руках и продолжает тянуть за собой плывущих коней. Со спины Сергей похож на дирижера, почему-то одетого в истрепанную телогрейку. Он плавно размахивает обеими руками, раскачивается и описывает руками широкие круги. Только вместо дирижерской палочки в руках у него две крепкие веревки, а вместо оркестра перед ним – пять напуганных лошадиных морд. Лодку крутит и качает в водоворотах, брызги бьют лошадям прямо в мокрые уши. Река стремительно несет лодку и вереницу лошадиных морд вниз по течению. Наши проводники гребут, тянут, шатаются в утлой лодке, чтобы подбодрить, громко ругают коней. Катунь всех их крутит, вертит, заливает, утягивает вниз по течению. Но вот первые кони коснулись дна, зацепились за него передними копытами, рванули вперед – и вынеслись все пятеро на наш берег. Они переплыли Катунь по-собачьи и теперь принялись по-собачьи же отряхиваться, крутя головами, шеями и большими мокрыми боками. Вертятся и их длинные пушистые хвосты. Уж как лошади теперь рады, что эта страшная быстрая река позади. На нас с лошадиных боков, грив и хвостов летят водопады холодных брызг.
После переправы мы лежим на берегу, подставив лица бархатному осеннему солнцу, и ждем. Лошадям надо просушиться, прежде чем мы их заседлаем и навьючим. Сергей и Николай молча курят. Сосед Сергея гребет один в пустой лодке на другую сторону – к своей «Волге». Ему еще возвращаться домой в Катанду.
Ороктойская тропа
Когда кони просохли, заседланы и навьючены, мы пускаемся в путь. День стоит в зените, яркое солнце слепит с синего неба, его свет бьет яркими бликами прямо нам в глаза, отражаясь от воды, кустов ивняка, белой катунской гальки. Нам предстоит подняться набитой и широкой Ороктойской тропой к месту схождения небольших горных хребтов, которые высятся над правым берегом Катуни: Борондинского, Ороктойского, Актаринского и хребта Тукмен, чтобы уже к вечеру спуститься оттуда на ночлег в глухую тайгу бассейна реки Арыскан – правого притока Акке-ма. Там мы планируем приступить к охоте.
И вот когда мы не проехали еще и ста метров, я внезапно сваливаюсь на коне резко вбок. Съезжаю туда вместе с седлом, суминами и привязанным сзади рюкзаком.
Как назло, случилось это прямо посреди ледяного быстрого Аккема, на широком броде неподалеку от аккемовского устья. На моих ногах сухие горные ботинки, и мне совсем не хочется на пятой минуте похода соскакивать в них в воду. А после того долго сушиться и ходить по осенним горам с мокрыми ногами. Поэтому я, цепляясь за съехавшее седло, зависаю на правом боку своего карего коняги и вишу так почти вниз головой. Я кричу проводникам, чтобы поскорее меня выручали. Сергей оборачивается, мгновенно соскакивает с лошади (он уже успел перебрести реку) и бежит ко мне. У него на ногах резиновые сапоги, и он несется ко мне, прыгая по скользким камням и съезжая с них в невысокую воду.
Сергей подхватывает меня снизу, одновременно поддерживая тяжелые сумины. Он старается, чтобы все это не съехало окончательно под пузо застрявшего посреди реки коня. Мой карий трусливо озирается по сторонам и стрижет ушами. Однако ж, как мы с Сергеем ни старались, мне все равно приходится вставать в холодную воду. Я вытаскиваю ноги из стремян, повисаю на шее коня и шагаю обоими ботинками в ледяную воду, утонув в ней сразу по голень. Сергею тоже достается – вода заливается внутрь его коротких сапог. Когда мы выходим на правый берег Аккема, из моих ботинок вытекает вода, а Сергей разувается и выливает воду из обоих сапог.
Почему вдруг внезапно взяло и съехало мое седло? Все очень просто. Лошади не любят, когда их седлают. Это ясно как день – кому из нас понравится подготовка к изнурительной, тяжелой работе? Каждое утро им затягивают на пузе тугие подпруги, по три штуки на каждое лошадиное брюхо, крепко притягивая ремнями к спине коня седло. Дальше на седло вяжутся тяжелые сумины, рюкзаки, палатки и всякая мелочь. И в довершение всего громоздится сверху седок. Когда с утра лошадь седлают и тянут ей тугие ремни, она сытая и отъевшаяся за ночь. Ее большое брюхо надуто как мячик, а бока лоснятся. Вечером же, после долгого трудного перехода, круглые бока сдуваются, конь теряет за день тяжелой работы десятки килограммов веса, которые отчасти и восполняет потом ночной пастьбой. Когда утром хозяин, кряхтя и упираясь, тянет вверх кожаные подпруги, хитрые и опытные кони часто дуются. То есть нарочно набирают в себя побольше воздуха, надувая им посильнее свой круглый живот. Это простая и эффективная хитрость – хозяин думает, что подпруги затянуты во всю силу, но как только он отходит в сторону, конь сдувает лишний воздух из пуза и ремни ослабевают. Подпруги перестают давить и сжимать его бока и спину. Натяжение ремней смягчается, и поэтому седло может легко съехать вокруг корпуса лошади вбок и вниз вместе со всей поклажей и седоком. Что со мной и случилось прямо посреди Аккема. Это был хороший урок. Я крепко запомнил, что мой конь каждое утро таким вот образом дуется. И всякий раз, прежде чем вскочить в седло, проверял и дополнительно подтягивал подпруги. А также неоднократно проверял ремни в течение дня на остановках.
