Мы пьем чай и ждем продолжения. Зная кузбасских мужиков, мы не удивились такой их затее.
– Утром приходят кузбасские затейники к клетке, тяжелые с похмелья. И видят, что медведь спит в дальнем углу на соломе. А в его конуре спит поросенок. И только розовый пятачок наружу высунул.
– Ничего себе. Выгнал медведя из его собственного домика?
– Выходит, что так. Мужики сели у клетки, стали соображать, что дальше делать. Один вспомнил, что медведи сладкое страшно любят. Решили вынуть порося, измазать в сладком и обратно к медведю подсадить – тогда тот точно позарится и сожрет приманку. Вынули поросенка наружу, пошли в магазин искать сладкое. Тот визжит в руках, чует недоброе.
– Вот же принес вам черт таких идиотов.
– Согласен. В магазине мужики купили пять банок сгущенки и три бутылки водки. Вернулись к клетке с медведем. Стали пить водку, открыли сгущенку. Облили-обмазали ею всего порося с ног до головы. И снова сунули его в клетку. Выпили еще водки, расселись вокруг ждать.
– И что, позарился мишка на сладкую сгущенку?
– Нет. Отошел только в другой угол и спать лег. Так и проторчали у клетки мужики напрасно полдня, пока не стемнело. Ушли опять ни с чем. Злые и пьяные. Наутро приходят – все та же картина. Медведь спит в одном углу, поросенок в другом. Только грязный весь – мусор, солома вперемешку с грязью с пола клетки к сгущенке прилипли, даже смотреть противно. Как ни старались хулиганы, не притронулся мишка к поросенку.
– И чем кончилось все дело?
– Да чем? Вытащили мужики порося, отмыли дочиста, закололи, изжарили и сами съели.
– А медведь что? Почему не стал питаться поросем?
– Так они же – как люди. Все разные. Этот вот не стал животину давить.
* * *
– Говорят, рыбалка у вас на Ануе отличная?
Мы продолжаем чаевничать в Елиново. Наш дом давно окружила прохладная и темная летняя ночь. Мы приоткрыли окно и в избу вошли прохлада и тихий шум речки.
– Да, рыбачить можно. По Аную ловим хариуса, по притокам ходим. Иногда и на Бащелак поднимаемся, на озера. Был у нас случай там в прошлом году, – принимается Анатолий Андреевич за новую историю. – Решили мы на Потайное озеро поехать, на хребет, хариуса наловить. Его там много, хоть и некрупный. Собрались ехать с Федей Губиным, ну вы уже его знаете, который охотник. Только вот сами мы с Федей рыбачим средне, а в Топольном есть Петька – рыбак. Вот тот мастер! Только пьющий сильно. Пошли мы к нему с Федей, на рыбалку с нами звать. Приходим и говорим: «Петро, едем с нами на Потайное, хариуса ловить!». А он ни в какую: «Да ну говорит, вас, далеко ехать, неохота мне. Я и в Ануе его наловлю, сколько мне надо». Тогда я ему говорю: «А у меня самогон с собой есть». Тут он сразу согласился, говорит нам: «Тогда поехали!»
– Был у тебя аргумент с собой, – смеемся мы.
– Точно. Ну что, заседлались мы по-быстрому и выехали. Петро свои снасти прихватил, лодку резиновую, сети. К вечеру поднялись на Бащелак и сразу пошли на озеро рыбачить. Только ветер тогда поднялся, рябь пошла по воде. Рыба вниз ушла, на глубину. Ни клева нам, ни рыбы. Петя старался и понемногу тянул в себя самогонку. Помучились мы с удочками понапрасну и решили сеть поставить. Надули лодку, выплыли на озеро, поставили сеть. Вернулись на берег, палатку умостили среди камней, чай заварили, сели есть-пить. Ну и самогонку, конечно, не забывали. К ночи вышли на озеро, вынули сеть – сорок хариусов. Уже кое-что. Решили поставить сеть на ночь и переночевать на озере, а с утра еще порыбачить. Уже перед сном допили весь самогон, что оставался. И ушли в палатку.
– Не тесно вам было в палатке? Втроем-то.
– Вот в том-то и все дело. Мы спьяну не заметили, что в палатку вдвоем пришли. С Федей Губиным. Так и уснули. Вдвоем-то в трехместной палатке просторно.
– Как же вы так? А Петро? Вы его бросили, что ли? Потеряли? Там же холод страшный ночью, на такой высоте.
– Потеряли спьяну, – признается наш рассказчик. – Утром на рассвете проснулись – нету с нами Петра, а на улице мороз. Палатка снаружи инеем вся обмерзла. Ну, мы перепугались, конечно. А вдруг замерз ночью наш Петька? Что мы жене скажем, как детям в глаза посмотрим? Выскочили наружу искать Петруху. И видим: лежит Петя прямо в костре на животе и только ноги в сапогах в разные стороны раскинул.
– Неужели сгорел?
– Слава богу, не сгорел. Он так с вечера напился, что до палатки дойти не мог. Тогда пришел к костру, угли в стороны раскидал, а сам улегся на костровище лицом, чтобы ночью не замерзнуть. Костер землю-то сильно прогревает, считай, всю ночь земля под ним теплая. Так и проспал всю ночь, и мороз ему нипочем.
– Видно, крепкая была твоя самогонка, – смеемся мы.
– Крепкая: мы все трое без памяти от нее были. Подняли мы Петю из костра, лицо ему обтерли тряпкой и говорим: «Пошли, Петя, дальше рыбачить». А он все еще пьяный, стоит и шатается. Смотрит на нас красными глазами. Только и смог спросить: «А есть еще самогонка?» Мы говорим: «Нет, больше нету самогонки. Всю вчера выпили». Тогда он говорит: «Ну, тогда я домой поехал». А сам еле живой. Ну, что тут делать? Он же упрямый. Затащили мы его в седло, еле как усадили, сунули повод в руку. И потащился Петя вниз под гору. Похож он был на всадника без головы: руки висят плетями, голова на грудь упала, сзади и не видно ее, головы-то. Мы с Федей стояли и смотрели вслед – не свалится ли Петя с лошади? Так и смотрели, пока не скрылся он.
– И что, доехал он с хребта до дома?
– Доехал, чего ему сделается!
Анатолий Андреевич заспешил домой. Поздно уже, глубокая ночь, дома заждались родные. Мы проводили его на крыльцо. Ни звука, ни огонька вокруг, тайга давно уснула. Наш топольнинский хозяин завел свою старенькую «Волгу» и медленно выехал в темноту низким берегом Щепеты.
Шинок и его водопады
Вблизи Денисовой пещеры в Ануй впадает левый его приток – речка Шинок, на которой теперь устроен государственный заказник, призванный защищать местную природу, в том числе известный каскад водопадов на самом Шинке. Заказник охватывает как долину Шинка, так и его верховья – обширные высокогорные плато наверху Бащелакского хребта, вершины которого достигают 2400 м над уровнем моря.
Мне довелось побывать на водопадах Шинка дважды, оба раза летом. Первый раз мы поднялись к водопадам обычной туристической тропой, которая проложена от Ануйского тракта вдоль речки и все время идет густым лесом. Каньон Шинка очень живописен: по сторонам речки стоят высокие неприступные скалы, вдоль русла полно дикой ягоды – смородины, малины, жимолости. По-алтайски Шинок как раз означает «обрывистый», «неприступный» – такой он и есть. Час-полтора неспешного подъема от дороги – ив густом лесу виднеется и шумит первый водопад каскада.
Этот самый нижний водопад называется Скаты. Он и не водопад, собственно, а именно водоскат – вода шумно сбегает вниз по широкому каменистому ложу, общей высотой двух ступеней почти в 20 м. Водоскат похож на горки в аквапарках: так и тянет скатиться по нему вниз, поднимая брызги и мотаясь от одного борта извилистой каменной ванны к другому.
