– А вы тут от Альберта ездите?
– От Альберта! – Толя и Ербулан кивают, подтверждая.
– А куда ездили?
– В Бельтир и оттуда спустились по Карагему!
Боец цыкает: дальняя дорога, однако.
– И что же у Вас, Артем, никакой регистрации вообще нету?
– Почему нету? Есть. Вот она бумажка – я в российском консульстве в Америке зарегистрирован. Официально!
Боец вертит в руках незнакомую бумажку из Америки. Что ему с нами делать? Задержать группу? Но как? Зачем? На каком основании? Без прописки в паспорте совершенно точно в горах слоняться не полагается. С другой стороны, нас уже несколько раз везде пропустили… Боец глядит вокруг. Солнце, тепло, безмятежно, в горах дивная красота раннего августа, когда все созрело и налилось, когда надо заниматься делом, а не тратить время на всякую ерунду.
– Ладно, езжайте. Не забудьте только отметиться завтра в Джазаторе!
– Да, отметимся обязательно.
Когда впереди показываются широко разбросанные по долине дома и дворы Джазатора, кони рвутся домой и переходят на галоп сами. Мы едва их держим. Жизнь в селе кипит. Тарахтят трактора, снуют машины, по улицам поднимается пыль, во дворах мужики сметают высокие стога.
Подъехав к дому Альберта, привязываем лошадей. Солнце горит в зените, жаркий полдень. У дома Альберта привычная суета. Бегают люди, перетаптываются с ноги на ногу взволнованные лошади. Подъезжают и отъезжают машины. Перед нами пришла большая конная группа с Укока: обгоревшие, закопченные, усталые люди. Они перетаскивают свои вещи, устраиваются на базе у Альберта. Мы со стороны выглядим не лучше. Альберт встречает нас с широкой улыбкой – проехали, все живы и здоровы!
– Как дела, Альберт?
– Да все хорошо!
– А вы сами как?
– Да тоже все хорошо!
– Как Петр?
– Да тоже нормально. Привезли в больницу, дали лекарства – уже бегает!
Ну и слава богу. Тайга незаметно от нас исчез. Убежал домой, к Петру. Даже хвостом нам не махнул напоследок. Вот достанется Тайге дома от Петра. Раскормили мы его, горожане, разбаловали. Приучили есть от костра, попрошайничать. Разнежили мы Тайгу без Петрова пригляда.
– Езжайте во-о-он туда. У меня тут все занято. В этом году страх, сколько туристов приехало. – Альберт показывает на другую сторону заболоченной долины, где виден двухэтажный домик, также принадлежащий ему.
Мы переезжаем долину и размещаемся в домике, где нас встречают гостеприимные родственники Альберта. Договариваемся об ужине, и нам привозят к вечеру горячие баурсаки, а еще целую гору свежесваренной жирной баранины, прямо на костях. Мы все это с большим аппетитом съедаем, запивая чаем с молоком из больших казахских пиал.
Сразу после приезда наши проводники Толя и Ербулан тепло прощаются с нами и уезжают по домам, ведя за собой вереницу наших лошадей. Они должны еще успеть раздать их хозяевам, а те должны убедиться, что кони целы и здоровы. Хозяева сдают лошадей туристам в аренду, получая посуточную плату. Альберт, который договаривается об этом, отвечает за то, чтобы ни одна из них не покалечилась. За этим в походе следят проводники, которых он нанимает.
Сгрузив вещи в домик и попрощавшись с проводниками, мы идем гулять по Джазатору. Нам хочется пива, конфет и мороженого – всего, чего мы были лишены на протяжении одиннадцати дней пути на дистанции в 226 км горных дорог. Нам осточертела пища с костра, нам хочется фруктов и чего-то искусственного, городского, массового, в банках и хрустящей упаковке. Мы направляемся в центр, где имеется с десяток магазинчиков – «Ольга», «Тамара», «Расул» и прочие.
Там мы накупаем пива, фруктов, конфет и мороженого и тут же все это пробуем, пьем, едим, разворачиваем, усевшись в тени на грязном крыльце магазина. Продолжая гулять по Джазатору, мы натыкаемся на блинную в деревянной избе с голубым крыльцом и железной дверью и не верим своим глазам, не верим, что она может работать. Однако же внутри нам рады и тут же пекут нам целую горку ароматных блинов со сметаной и медом. Мы совершенно счастливы.
На центральной площади, песчаной и пыльной, охваченной со всех сторон избами с магазинами и отделением Сбербанка, торгуют с грузовика дынями и арбузами. Грузовик приехал из Кош-Агача, а бахчевые так и вовсе добрались сюда из далекой Средней Азии. Здесь в высокогорье арбузы и дыни – редкий и дорогой деликатес. Как и любые овощи и фрукты. Джазаторцы подходят к грузовику, приглядываются, прицениваются, стучат костяшками пальцев по зеленым арбузным бокам, подбрасывают арбузы, теплые и звонкие, в ладонях. Кряхтят и сокрушаются высоким ценам, но все равно берут – побаловать родных. Берут еще и помидоры с огурцами – тоже редкость на здешнем высокогорье.
В нашем домике два этажа. На первом коридор, русская баня, кухня-столовая и большая комната, в которой живут трое гостей из Кузбасса. Двое взрослых больших мужчин сильно за пятьдесят и того же возраста женщина, которая помогает им по кухне. Все они в сапогах, фуфайках, крепких шапках и толстых вязаных свитерах, которые делают их одинаково круглыми и неразличимыми по формам. Один все время курит и кашляет, что отделяет его от двух прочих. В их комнату из столовой ведет деревянная дверь со ступенькой внизу, выкрашенная голубой краской. Когда гости из Кузбасса уезжают рыбачить, они запирают дверь на большой висячий замок.
Приехали они на большом и дорогом японском джипе, который стоит у самого входа в дом. Даже здесь, на территории частного дома, за воротами и высоким забором, солидные кемеровские гости бдительно держат джип запертым и на сигнализации. Всякий раз, когда им нужно что-то достать или положить в джип, они отключают-включают сигнализацию. Джип в таких случаях издает высокое пииик
Этот пиит натурально не дает нам никакого покоя. Рыбаки не оставляют свой джип в покое ни на минуту. То и дело сначала хлопает дверь дома, потом слышится громкий пиит, дальше открывается дверь машины, что-то там внутри шуршит, потом дверь джипа захлопывается, раздается громкий пиит, хлопает дверь дома, далее дверь кухни, шаги, шаги, шаги, снова хлопает дверь кухни, после дверь дома, снова пиит, снова шуршание, хлопок, пииик…. И так без конца. Рыбаки собираются на свою рыбалку по два-три часа, и все эти часы наполнены хождениями, хлопками и «пиками».
Даже когда тот, что постарше, тот, что кашляет, выходит на крыльцо покурить, он зорко стережет машину. Он что-то достает, сопя, из салона, предварительно пикнув. Потом долго молча курит на крыльце. Но стоит ему только докурить и отвернуться, как звучит пииик – и машина заблокирована. Нам становится ясно – машина может быть открыта только тогда, когда ее видит кто-то из хозяев. Как только она пропадает из виду ее в ту же секунду следует заблокировать. «Суровое, видать, это место – Новокузнецк», – уважительно думаем мы.
Нам пятерым хозяева отвели второй этаж дома, с тонкими дощатыми стенками и двумя темными холодными комнатами. В комнатах выставлены у стен узкие железные койки на скрипучих пружинах. Я решаю спать на открытом воздухе, предоставив комнаты двум семейным парам – Сергею с Оксаной и Даше с Артемом. В моем распоряжении терраса над лестницей с треугольной крышей сверху и тремя поперечными перекладинами, отделяющими меня от улицы. У террасы пол из тонких досок со щелями, сквозь них мне виден нижний коридор. Доски прогибаются и полны заноз. Я бросаю на пол один спальник, сверху кладу другой. Уже две недели я сплю не в постели – почему бы не поспать на улице еще одну ночь?
