Ниже перед нами возникает большой безлесый горный цирк, весь густо поросший карликовой березой. Цирк этот круглый, огромная зеленая воронка с пологими стенками, которая начинается слева на востоке и опускается вниз в западном направлении, чтобы круто упасть прямо в Юнгур, для нас пока что невидимый. По дну цирка в кустах течет маленький ручей. Слева высоко над нами нависает все тот же пирамидальный трех-тысячник, который был нам виден вчера со стоянки. Над цирком кружатся сразу четыре пары огромных орлов. Это орланы-долго-хвосты, редчайшие птицы, жители далеких алтайских вершин. Порой они пролетают совсем близко над нашими головами, похоже, что им тоже, как и козерогам, любопытно на нас поглазеть. Люди бывают в этих краях нечасто. Большие темные тени огромных птиц проносятся по низким кустам карликовой березы. Вышло солнце, оно высушило кусты, из которых поднялись вдруг тучи злющих черных слепней, тут же облепивших нас и наших лошадей. Мы ускоряем шаг, чтобы поскорее проехать заросли березы и отвязаться от этих кусачих тварей. Из-под копыт коней то и дело выпархивают крупные горные куропатки с ярко-белыми по низу крыльями. Они, громко треща в полете, разлетаются в кустарник в разные стороны и подальше от нас.
Артем поворачивается ко мне и рассказывает:
– Тут столько маралов было раньше, представить даже страшно. В начале 90-х мы тут с мужиками как-то насчитали 108 здоровенных быков. Так и назвали тогда эту долину – Бычья.
– И куда же они все подевались?
– Да выбили их всех – на рога да на мясо. Работы же не было никакой у мужиков, а семьи кормить как-то надо было.
За час мы обогнули весь огромный цирк дугой по левому склону, сначала спустившись на 300 м ниже, а потом точно так же поднявшись. На вершине подъема на другой стороне воронки мы оказались на широкой горной гриве, которая поднималась полого вверх на юго-восток, огибая при этом пирамидальный трехтысячник с юго-запада. Грива вся заросла высокой луговой травой и ароматными цветами, нетронутыми зверем. Чуть выше и впереди у нас по ходу в сухой каменистой впадине горы громко свистнул сурок. Артем остановил нас, размотал свой потрепанный карабин, улегся за камень стрелять, пальнул два раза, но оба раза промахнулся. Жирный рыжий сурок юркнул в свою широкую нору и был таков. Мы проехали еще немного вверх и достигли своей долгожданной и выстраданной цели – вершины перевала, ведущего непосредственно к Юнгуру. Здесь спешились и огляделись, время на часах было ровно полдень. Высота перевала составляла солидные 2548 м, а вид вокруг нас был, без преувеличения, невероятным.
Вот что открылось нам с вершины высокого перевала над Юнгуром. Стоял чистый и ясный солнечный день, дневное светило в зените слепило и грело окрестные горы. Оводы давно от нас отстали, ничего не тревожило ни нас, ни усталых коней. Вокруг были разлиты покой и блаженство. Лошади недолго пощипали травку и задремали, повернувшись к солнцу лоснящимися боками. На них сегодня были только легкие седла и попоны, они стояли и безмятежно отдыхали. Их обдувал легкий летний ветерок. Барсук деловито огляделся и улегся под разогретой солнцем скалой на мягкой траве, в укромном залитом солнцем уголке. Он немедленно уснул, выкатив на свет свое лохматое пузо и сопя от удовольствия.
Наши великолепные проводники Артем и Слава умостились в скалах прямо над отвесной пропастью и прильнули к своим биноклям. Оба они были в зеленых ветровках и совершенно слились в них со скалами, сами превратившись в два больших гладких камня. Для них глубокая долина, представшая перед нами, все эти горные склоны, тайга, скалы, осыпи – открытая книга природы, которую они сейчас внимательно читают.
– Козероги! – говорит Артем и показывает рукой куда-то вниз.
– Где?
– Вон там, в скалах лежат, прячутся.
Однако, сколько мы ни разглядываем скалы прямо под нами, сколько ни ощупываем в бинокли синие расщелины в них, никаких козерогов мы не видим.
– Да где же они?
– Да во-о-он же. Пять штук. Двое стоят, трое лежат, – тянет Артем, показывая пальцем вниз. Он уже без бинокля, вышел из скал ближе к краю пропасти, но отлично видит козерогов и так. Мы силимся хоть что-то увидеть через современную оптику, но тщетно.
Мы выстроились на самом краю пропасти. Под нами на многие сотни метров вниз вертикально падают грозные гранитные скалы. На них есть выступы, полки, трещины, расселины. Ниже, ближе к реке, растут мощные кедры. Но где там попрятались козероги?
Наконец первым из нас их разглядел Сергей. И показывал нам, долго давая точные привязки и ориентиры по скалам и кустам. Теперь видим зверей и мы. В густой тени узких расщелин едва заметны коричневые спины животных, которые спят, пережидая долгий день, чтобы выйти пастись на травянистые крутые склоны на закате солнца. Одни из них на самом деле лежат, другие стоят. Но как это увидел Артем своим прищуренным взглядом, если мы и в мощные бинокли не можем этого толком разглядеть? Умение алтайцев так видеть зверя всякий раз остается для нас совершенно непостижимым.
– Здесь, на Юнгуре, зверя очень много. Маралы, козероги, косули, волки, медведи. Даже снежный барс есть! – рассказывает Артем.
Под нами огромное ущелье Юнгура. От нас до воды реки – больше километра вертикальной скалистой стены.
– Неужели здесь есть конная тропа вниз к реке? – изумляемся мы. Невозможно поверить, что тут можно спуститься на конях и тем более подняться.
– Представьте, есть! Раньше считалось, что проехать на Юнгур с Шавлы на конях вообще никак нельзя. А потом нашли эту вот дорогу. Охотились как-то раз наши мужики-чибитцы на козерогов и увидали в скалах звериные тропы. Потом разведали их и нашли путь вниз. Но дорога очень тяжелая, страшно крутая. Отсюда до реки спуск два часа займет. Подъем – вообще три часа, не меньше. Там местами дорога по узкому скальному карнизу идет, где-то надо скатиться по куруму, по осыпи. Везде очень круто, пологих мест вообще нет. И подъем очень тяжелый! В дождь вообще нельзя подниматься – сорвешься, убьешься насмерть, опасно! – показывает, где проходит тропа, Артем.
Смотреть вниз на самом деле страшно. Весь правый берег Юнгура – отвесная километровая пропасть, за спиной у нас высоко в небе парит треугольная вершина трехтысячника. Прямо под нами, далеко внизу, на берегу реки видна ярко-зеленая большая поляна, на которой мы когда-то стояли, когда приехали на Юнгур с другой стороны, со стороны Аргута и Карагема.
– Залезал я как-то раз туда, наверх, – показывает на вершину трехтысячника Артем.
– Дану!
– Были мы раз с двумя немцами на Юнгуре, вон на той самой поляне, – указывает на зеленую приречную поляну внизу проводник. – И вдруг приспичило, ни с того ни с сего, этим моим немцам на вершину горы подняться. И это с самого-то низу! Я, конечно, не хотел так упираться и помирать, но делать было нечего – собрались и полезли. Уж и натерпелся я страсть как в тот день. Чуть не помер тогда от усталости. Короче, вышли мы снизу рано утром и полезли вверх по тропе. Немец не особо накачанный был, но упорный. Лез и лез в гору, зараза этакий. Второй-то в лагере остался – не дурак, знать. Поднимались мы медленно, отдыхали, конечно, часто. За четыре часа поднялись сюда, на перевал. Потом примерно вот тут вот по косогору полезли дальше. Карабкались еще два часа по камням и скалам и вышли, представьте, на самую вершину.
