Целую гору подарков надарили для любимой генералом охоты. Одних только теплых, защитного цвета курток с десяток, а еще палатки, драйбэги, термочехлы для оружия, надувные чучела уток и гусей, даже складной немецкий ттталаттт. Охота пару лет тому назад чуть не стоила генералу жизни. Тогда разбился вертолет с большим начальством из Москвы, которое прилетело в республику побухать и побраконьерить. Все погибли, а Бортников уцелел – его счастливо спас страшный запой, в котором он тогда пребывал. Генерала просто не смогли поднять на ноги в день охоты. Вернее, поднимали несколько раз, но он каждый раз падал и только бормотал что-то несвязное своим заплетающимся ртом. Генерал перекрестился в угол, где были свалены и мерцали золотом подаренные на юбилей иконы. Вспомнил, как напились на днях с владыкой Исидором, но не смог вспомнить, где и с кем еще это было. Еще раз поблагодарил тот чудотворный запой за спасение.
– Слава тебе, Господи, а то не дожил бы до юбилея…
Генерал поплелся умываться. В большой ванне с золочеными ручками лежали трофейные оленьи рога, перевязанные розовым шелковым бантом. Рогов генералу тоже надарили много, маральи: пяти-, шести- и даже семиотростковые. Все стены генеральского дома и так ветвились рогами, собиравшими грязь и двоившимися в глазах в дни запоев. Рога маралов, козерогов и косуль, застывшие морды кабарги с острыми белыми клыками, толстые кабаньи морды. Даже в гараже генерал всюду натыкался на рога. На них висели промасленные тряпки и сухие березовые веники.
Однако же самый лучший подарок преподнес губернатору его министр сельского хозяйства Чаптыков. Это был роскошный племенной жеребец Батыр. Несколько дней назад жеребца привезли из дальнего племенного хозяйства в кузове КамАЗа. Привязали у ворот. Бортников вышел смотреть скакуна, он любил коней. Жеребец был превосходный! Вороной, крепкий, тонконогий, поджарый. Шестилетка. Глаза его блестели, шкура лоснилась. Жеребец был сильный, быстрый и нервный. Стриг ушами и гарцевал у высокой коновязи.
– Отличный конь, Александр Михайлович! – хлопотал вокруг коня Чаптыков. – Наш лучший производитель! Чемпион!
– Молодец Чаптыков, молодец, – одобрил подарок Бортников, обходя и осматривая коня.
Чаптыков заюлил от счастья.
Коня быстро заседлали. Чаптыков, наклонясь в полупоклоне, подвел коня к скамейке, с которой губернатор тяжело залез в седло. Чаптыков коротко держал коня за узду, преданно оберегая губернатора от возможной конской горячности.
Бортников проехался по улице, поворачивая коня направо и налево. Даже пустил его небольшой рысью. Конь шел отлично – быстро и мягко. Генерал был доволен, Чаптыков – форменно счастлив. Спешившись, губернатор вернулся с министром в дом, где, как положено, обмыли коня. Настроение у юбиляра в тот день было отменное.
– Черт бы побрал этого Чаптыкова! С его чертовым конем! – выругался Бортников. Дело было в том, что конь Батыр принес генералу одни только неприятности.
Началось все с того, что местная злобная оппозиционная газетенка «Гудок» разнюхала, что конь Батыр по документам был списан начальником племзавода по приказу Чаптыкова как сдохший. Даже оформили, как полагается, акт утилизации коня и его захоронения на скотомогильнике. Но кто-то взял и слил информацию проклятым журналистам.
Хуже всего было то, что на следующий день после получения дорогого подарка генерал гарцевал на Батыре на районном празднике, на глазах у толпы зевак, и фото попало в социальные сети. На фото генерал, в дорогом костюме, в лакированных туфлях, в сбившемся набок красном галстуке, молодцевато позировал журналистам, желая подчеркнуть, что глава региона – в хорошей физической форме (мерзкий «Гудок» все время клеветал на генерала, что он разложившийся алкоголик с увеличенной от пьянства печенью).
На следующий день после праздника «Гудок» вышел с большой фотографией и заголовком «Бортникову подарили мертвого коня!». Генерал прочитал заметку и рассвирепел.
– Чаптыков, мать твою! – орал он в трубку министру. – Мать твою, Чаптыков! Ты какого подарил мне списанного коня?!
– Так кто ж знал, Александр Михайлович! – покаянно бормотал убитый горем, преданный генералу Чаптыков.
Поднялся страшный шум. Депутаты от оппозиции в Курултае требовали немедленного ответа. Обвиняли Бортникова в коррупции и нанесении невосполнимого ущерба государству. В прокуратуру и следственный комитет посыпались депутатские запросы. Начальника племзавода вызвали на допрос и возбудили целое дело. В сетях появились подробные фоторепортажи со скотомогильника. Коммунист Мошкин даже заявил с трибуны, что преступным изъятием Батыра с племзавода Бортников планомерно уничтожает генофонд древней породы местных лошадей.
– Это геноцид наших коней! – кричал с трибуны Курултая коммунист Мошкин.
– Это хуже, чем глупость, это предательство! – вторил ему либерал-демократ Чупчигашев, судимый в молодости за мелкую кражу.
Одним словом, юбилей был безнадежно испорчен.
Шум дошел до самой Москвы. Из Кремля позвонил куратор республики:
– Чего у тебя там за мертвый конь, Бортников?
– Да чертов министр перестарался, Сергей Иванович.
– Ну, ты там разберись, закрой тему.
На начальника племзавода и министра Чаптыкова завели уголовное дело. Министра пришлось отправить в отставку, хоть он был земляком генерала и даже его дальним родственником.
Однако проклятый «Гудок» все не унимался. Страницы газеты пестрели фотографиями Батыра вперемешку с портретами самого Бортникова. Батыр на поле, Батыр на скачках, Батыр в окружении косяка влюбленных в производителя кобыл, акт о смерти Батыра, акт об утилизации Батыра на скотомогильнике. Батыр с губернатором, довольно улыбающимся во весь рот. Чертов «Гудок»!
На третий день в дом к губернатору пришли следователи и арестовали Батыра как вещественное доказательство. Снова подогнали КамАЗ и увезли жеребца в детскую спортивную школу в республиканскую столицу. Поместили его туда до решения суда и определения дальнейшей судьбы мертвого коня. Батыр стриг ушами и нервно гарцевал, пока следователи оформляли изъятие ценного вещдока. Были намечены: опознание коня работниками племзавода, вскрытие скотомогильника, генетическая экспертиза кобыл и другие следственные действия. С генерала взяли объяснение о том, что он ничего не знал о том, что конь был изъят с племзавода и к тому же числился официально как мертвый.
Теперь на вещдоке катались местные ребятишки, гордясь, что их конь – такая знаменитость и «губернаторский».
Бортников тяжко вздохнул и повязал трясущимися руками галстук. Посмотрел на себя в зеркало. Его всегда красное лицо было сегодня и вовсе цвета вареной свеклы. Пора было ехать в правительство. Там были намечены юбилейное собрание и праздничный банкет. Чаптыкова решили не звать. Так-то, конечно, молодец Чаптыков, старался. Но ведь не додумал все до конца. Испортил такой юбилей!
Шелковые пути Алтая (Перевал Ойгон, урочище Ело и вид на Белуху с Ело)
– Это наш Великий шелковый путь, – весело говорит наш проводник Николай, егерь Катунского заповедника, житель старинного села Катанда, что в Усть-Коксинском районе Республики Алтай.
