Себастио вошел в комнату.
- Итак, вы подписали контракт?
Эдди кивнула, сожалея о том, что на ней не было ничего более достойного, чем простые черные брюки и белая рубашка под серой безрукавкой. Еще никогда она не чувствовала себя такой… безликой.
«Такая ты и есть», - напомнил ей внутренний голос. Как четыре года назад, так и сейчас. Когда этот же мужчина смотрел на нее так, словно она была всем, что раздражало его в этом мире.
Себастио взглянул на часы:
- Мне нужно будет до ланча вернуться в Сити - там у меня встреча. Так что не будем медлить.
Эдди следовала за ним, заставляя себя смотреть вокруг, не отвлекаясь на его атлетически сложенную фигуру.
Себастио показал ей холл у главного входа.
- Это первое, что увидят гости, так что я хочу, чтобы здесь были большая елка, праздничные огни… ну и все остальное.
Себастио повернулся и увидел, как Эдди, наклонив голову, что-то пишет в маленьком блокноте. В солнечном свете, струящемся сквозь окно, ее волосы отливали золотом.
В этой простой одежде она вряд ли могла быть соблазнительной, но в тот же момент, когда Себастио вошел сюда, он снова почувствовал желание.
Так же как и вчера. Значит, это не было аномалией. Или аберрацией. И это ему не нравилось, учитывая, что он всегда мог контролировать свое либидо.
И снова это странное чувство дежавю. Встречался ли он с Эдди где-нибудь раньше? Вполне возможно. Особенно в те дни, когда играл в сборной. Когда его жизнь была шумной и безалаберной.
Себастио уже хотел спросить ее, но потом подумал, что, возможно, четыре года воздержания играют с ним злую шутку.
Глаза Эдди расширились от удивления, словно она могла читать его мысли. Себастио проклял себя за эту реакцию. Желать эту женщину не входило в его планы.
Женщины, которых он предпочитал, имели соблазнительные формы, облаченные в дизайнерские платья. Так же у этих женщин были длинные роскошные волосы. Перед ним же предстал худощавый подросток с шапочкой рыжеватых коротких волос, что заставляло Эдди выглядеть едва ли не андрогином.
Все, чего он от нее хотел, - побыстрее расправиться с рождественской суетой.
«Лжец», - прошептал внутренний голос. Он отмахнулся от него.
В конце концов, теперь Эдди его подчиненная и, значит, вне игры.
- Давайте продолжим осмотр, - резко сказал он.
Эдди последовала за ним, несколько уязвленная его тоном. Она уже хотела заметить, что Себастио сам пригласил ее сюда, когда он остановился в центре большой комнаты и повернулся к ней.
Эдди быстро изобразила на своем лице подобие улыбки.
- Вы говорили, что у вас встреча… Почему бы вам тогда просто не сказать, что вы хотите здесь сделать?
Наступила долгая пауза.
- А вам, похоже, совсем не нравится в моем доме, - наконец сказал он.
Эдди посмотрела на него с ужасом. Неужели ее мысли настолько прозрачны?
Он скрестил на груди руки.
- Не знаю почему, но у меня такое ощущение, что вы испытываете ко мне какую-то личную неприязнь, хотя мы почти незнакомы.
Эдди опустила глаза. Ее неспособность скрывать эмоции раздражала сейчас, как никогда.
- Я недостаточно вас знаю, чтобы сказать, нравитесь вы мне или нет.
Что в некотором роде было правдой. Сколько длилась тогда их встреча - полминуты… минуту? Не то что бы Эдди собиралась признать это, в случае если он вспомнит тощую девчонку в рыжем парике и нелепом платье, которая пыталась заговорить с ним.
- Или вам не нравится работа, которую я вам предложил?
Эдди сделала глубокий вдох, заставляя себя сосредоточиться.
- Я не буду отрицать, что такое пространство для меня непривычно. Но я рада, что вы пригласили меня. Выходить из зоны комфорта - полезно.
- Я всегда считал зону комфорта смертью прогресса и любых достижений.
Можно было не сомневаться, подумала Эдди, что такой человек, как Себастио Ривас, вряд ли позволил бы себе задержаться в этой зоне.
Себастио опустил руки.
- Я просто делаю все возможное, чтобы завоевать ваше расположение, Эдди.
Мысль о том, что он пытается ее очаровать, вызвала новую вспышку паники.
- Вы полагаете, что каждая женщина на планете непременно должна в вас влюбиться?
Слова вырвались у Эдди прежде, чем она смогла остановить себя, и теперь в ужасе ждала, что он взорвется и уволит ее. Но он только рассмеялся.
- В самом деле, не должна. - Себастио посмотрел на свои часы. - И как вы справедливо заметили, я ограничен во времени, так почему бы нам не продолжить?
Эдди почувствовала укол совести. Себастио не заслуживал такого резкого ответа, но он заставлял ее нервничать. В то же время не пыталась ли она подсознательно сделать все, чтобы он уволил ее? Поскольку так было проще, чем снова столкнуться с тем, как он ужасно заставил ее чувствовать тогда?
Они вошли в комнату, и Эдди тут же забыла об их пикировке.
Это была огромная комната с большим камином. Над камином - искусно выполненный герб и медные канделябры. На высоких окнах - длинные шторы из темно-красного бархата. На полу - восточные ковры.
Эдди почувствовала панику. Неужели она думала, что сможет справиться с этим? А он? В конце концов, он видел лишь маленькую витрину - несколько ветвей, листья и декорации из бумаги!
Себастио стоял в центре комнаты, находясь в полной гармонии с окружающим его пространством.
Но сейчас даже этот совершенный мужественный образ не мог отвлечь ее тягостных дум: работы предстояло немало.
- Послушайте, я действительно польщена, что вам настолько понравилась моя работа, что вы решили, что я смогу сделать и это… Но мне не хотелось бы вводить вас в заблуждение. За такой короткий срок мне с этим не справиться. Вам нужно пригласить профессионалов, которые привыкли иметь дело с такими проектами. Почему вы так поздно спохватились?
Потому что он вообще не хотел этим заниматься.
Но он увидел панику в ее глазах и понял, что если не скажет правду, то Эдди уйдет.
- Потому, - сказал он, - что я ненавижу Рождество.
На мгновение паника в ее глазах отступила, уступив место чему-то другому… Любопытству? Сочувствию? Проклиная себя за излишнюю откровенность, которая вела только к новым вопросам, Себастио решил вести себя мягче.
- Хорошо. Я найму профессионалов, которые имеют опыт в этой области, и вы будете ими руководить. То есть вы станете творческим дизайнером с собственной командой.
У Эдди по-прежнему был такой вид, словно она готова повернуться и убежать.
