Только после смерти Китона она обрела желанную свободу, но совершила ошибку и впустила в свою жизнь еще одного манипулятора.
- Трудно оскорбить кого-то, кто недостаточно благопристоен, чтобы чувствовать себя оскорбленным из-за вещей, которые оскорбляют нормальных людей, - раздался у нее за спиной голос Калеба.
- В этом-то и состоит весь смысл, - ответила она. - Я не обижаюсь, и человек, который пытается меня обидеть, теряет надо мной власть.
- Звучит так, будто у вас большой опыт в этом деле.
- Да, - просто ответила Пайпер, остановилась перед крутым спуском и вздохнула. - Я знала, что зря надела высокие каблуки.
- Я так не считаю, - возразил Калеб, поравнявшись с ней.
От бархатного голоса Калеба по ее спине пробежала дрожь, а затем она вспомнила, что забыла вставить плотные чашечки в корсаж платья. Она их купила, когда поняла, что под это платье нельзя надеть бюстгальтер.
Пайпер слегка отвернулась, чтобы Калеб не заметил, что от его слов ее соски затвердели и проступили под тканью платья. Если бы он это заметил, получил бы над ней власть, а она не могла этого допустить из принципа.
- А я считаю, - произнесла она с убеждением. - Как мне спуститься по этой дорожке, не сломав себе ногу?
- Снимите туфли.
Она наморщила нос:
- Тогда я испачкаю ноги.
- Вы сможете их вытереть, перед тем как снова наденете туфли.
- Это не поможет.
Калеб пристально посмотрел на нее:
- Вы странная.
- Скажите мне что-нибудь, чего я не знаю.
- Ну, есть еще один вариант, только я не уверен, что он вам понравится.
- Что за вариант?
- Я мог бы вас понести.
Глава 3
Калеб сказал это нарочно. Ему хотелось немного позлить эту женщину. Она его заинтриговала. Пайпер уставилась на него своими большими красивыми глазами, казались еще ярче благодаря необычному оттенку ее платья. Оно подчеркивало восхитительные изгибы ее тела, которые он тщетно пытался не замечать. Корсаж на тонких бретельках открывал верхнюю часть ее полной груди, длинный подол расширялся книзу, благодаря чему талия казалась осиной. Платье скрывало большую часть ее ног, зато он мог полюбоваться ее тонкими щиколотками.
На ней не было никаких ювелирных украшений, макияж был едва заметен, высокая прическа подчеркивала идеальный овал лица. Она выглядела невинной и… сексуальной.
- Вы меня дразните.
- Возможно, - ответил он.
- Никаких «возможно». Вы на самом деле меня дразните. - Пайпер перевела взгляд с него на резко уходящую вниз дорожку. - Это ваша месть за то, что я не обиделась на ваши слова.
- Вы о чем? - произнес он невинным тоном. - Об этом спуске. Я не могу повлиять на рельеф местности, моя дорогая.
- Не называйте меня так. Это звучит снисходительно.
- Вовсе нет. «Моя дорогая» - это ласковое обращение.
- Нет, - фыркнула Пайпер. - Я знаю, что вы разговариваете со мной снисходительно. Вы определенно не испытываете ко мне симпатии.
Калеб не знал, что на это ответить. Эта женщина его определенно волновала, но он сомневался, что это можно было назвать симпатией.
- Хорошо, - неожиданно сказала Пайпер.
- Что? - спросил он.
- Вы можете меня понести. - Она подошла ближе, и Калеб почувствовал тонкий аромат ее духов, который напомнил ему о полевых цветах. - Если ваше предложение еще в силе.
- Да, конечно. - Он прокашлялся, затем еще раз.
- Что-то не так, Калеб? - самодовольно улыбнулась она.
Тогда он наклонился и ловко подхватил ее на руки. Ахнув от неожиданности, она обвила руками его шею.
Его тут же бросило в жар, и он с трудом подавил желание уткнуться лицом в ее шею и вдохнуть пьянящий аромат ее духов. Или, может, это были вовсе не духи, а ее естественный запах?
Он запретил себе думать о ее бедрах, которые лежали на его руке. Все его тело было напряжено оттого, что он прилагал огромные усилия, чтобы себя контролировать.
Он знал не понаслышке, что такое контроль и ответственность. До того как его сестры и брат стали взрослыми, ему приходилось контролировать не только себя, но и их. Он хорошо помнил тот период, когда его брат Тейт отказывался есть что-либо, кроме пиццы. Калеб перестал покупать фастфуд, пока Тейт не согласится хотя бы один раз в день есть полезную еду. Тейт объявил голодовку, но через пару дней сдался.
Затем Калеб вспомнил то время, когда Джейда постоянно опаздывала в школу. Что бы ни делал Калеб, они постоянно приезжали туда на пятнадцать-двадцать минут позже. В наказание Джейду оставляли после уроков. Когда Калебу надоело выслушивать по телефону замечания ее классного руководителя, он решил принять меры. Он сказал Джейде, что будет перекрывать по утрам горячую воду, если она не будет вставать в шесть часов. После того как трое младших Мартинов не смогли три дня подряд принять душ перед школой, Эмма и Тейт заставили Джейду вставать вовремя.
Вспомнив, как это было, Калеб улыбнулся.
- Вам это доставляет удовольствие?
К своему удивлению, Калеб обнаружил, что воспоминания отвлекли его от женщины, которую он держал на руках.
- Нет, - сказал он и сделал первый шаг вниз по дорожке. - Я думал о том, что моя сестра выходит замуж.
- Нет, вы об этом не думали. - Прежде чем он успел спросить, как она об этом догадалась, она продолжила: - Что вы испытываете перед свадьбой вашей сестры?
- Ностальгию.
- И все?
Калеб посмотрел на нее:
- А вы что испытываете?
- Я не знаю. - Она задумалась на мгновение. - Я рада за Лайама и Эмму. Видно, что они любят друг друга. После встречи с Эммой Лайам сильно изменился.
Калеб едва удержался от того, чтобы не фыркнуть.
Пайпер прищурилась:
- Значит, вы испытываете не только ностальгию. Вам не нравится мой брат?
- Нравится. В противном случае я не позволил бы ему жениться на моей сестре.
Калеб почувствовал, как все ее тело напряглось.
- Я что-то сказал не так? - спросил он.
Пайпер встретилась с ним взглядом. В ее глазах читалось разочарование.
- Нет, все нормально, - ответила она.
Они оба знали, что это не так, но не стали продолжать говорить на эту тему.
- Мы спустились? - спросила она через некоторое время.
- Да, - ответил Калеб и, сделав еще пару шагов, осторожно поставил ее на землю. - Я не хотел вас расстраивать.
