Тридцать граммов свинца с полостью в самой пуле и произвольными кустарными нарезами обладают просто невероятным останавливающим действием. В упор такая пуля иногда медведя насквозь пробивает, а раны наносит такие что мгновенная кровопотеря напрочь лишает огромного, наполненного яростью по ноздри, зверя желания жить, но местный Михаил Потапыч весит сильно за двести килограммов, а человек меньше «сотки». Поэтому двоих егерей снесло как будто их не было.
Здесь бы нашей отвлекающей группе звездец бы и пришёл, потому что MG-34 в секрете это ни разу не охотничьи двустволки, которыми вооружились «Шатун» с братьями и совсем не ножи Яковенко и примкнувшего к нам бывшего полицая. Но вырвавшийся вперёд Никонов щедрой очередью из моего автомата угомонил пулемётчика, уже нажавшего на спусковой крючок. Пулемёт всё равно рявкнул, но короткая очередь ушла сильно в сторону — пулями немецкого солдата сковырнуло вправо и туда же он утащил и приклад пулемёта.
Выстрел из немецкого карабина эта короткая очередь полностью заглушила и у Василия Никонова под левой лопаткой появилась небольшая дырочка, мгновенно брызнувшая ярко красной кровью. Кроме условно бесполезной гранаты и ножа оружия у меня в руках не было, и я просто засандалил уже отработавшую однажды железку в дверной проём землянки, занавешенный по-летнему плащ-палаткой.
Видимо двое немцев стояли прямо у входа и рефлексы у них сработали самостоятельно — оба егеря выскочили из землянки как наскипидаренные и влетели прямо под очередь готового к стрельбе Степана. Или они к этому времени уже приготовились выскочить? Спросить впоследствии было не у кого. Это были последние двое егерей.
В это время на дороге раздался негромкий хлопок из, видимо, небольшого пистолета и дикий мат, перемежающийся с просто-таки звериным рычанием. Я, проверяющий землянку на предмет оставшихся «фрицев», выскочил из неё как пробка из бутылки шампанского, но на дороге всё уже закончилось. Братья суетились вокруг раненого в ногу Яковенко, а бывший полицай остервенело засаживал в недобитого политруком немецкого солдата свой нож. И далеко не в первый раз, похоже.
Уже потом, много позже, когда мы со Степаном разбирали для себя эту короткую сшибку, я понял почему егеря вели себя так беспечно. Оружие у всех приехавших их добровольных помощников висело за плечами и лежало на телеге вдоль. То есть в сторону егерей ни один ствол направлен не был и руки у мнимых полицаев были пусты, а вот четыре охотничьих ружья «Шатун» расположил в телеге поперёк и прикрыл сеном и телом якобы связанного Яковенко. Да и примелькались егерям полицаи за эти дни и ничего опасного немецкие солдаты для себя не видели. Вот братья и отработали егерей в упор из засадных стволов. Оба брата стояли у противоположного борта телеги.
Ранение у политрука оказалось не тяжёлым, но жутко неприятным. Немец, которому Яковенко взрезал всю брюшину, к тому времени уже лежал в луже собственной крови навзничь, но спрыгнувший с телеги политрук его перевернул и поэтому стрелял умирающий от дикой кровопотери немецкий солдат снизу вверх и практически вслепую, но попал, собака, крайне неудачно для нашего единственного командира.
Мизерный карманный «Браунинг», выпущенный в начале двадцатого века, который и оружием то можно назвать с большой натяжкой наделал серьёзных дел. Крохотная пуля калибра 6,35 на полтора попала политруку в ногу и, распахав мышцу бедра от колена до паха, вышла в районе верхней части берцовой кости. Сама кость задета не была и бедренная артерия вроде тоже, но кровь хлестала из Яковенко фонтаном пока бедро ему не перетянули жгутом чуть ли не в паху. Перевязать политрука братья перевязали, но то, что Яковенко больше не ходок понимали все без исключения.
Самое поганое заключалось в том, что встречать Брандта с его элитными волкодавами мне было больше не с кем. Ввосьмером мы могли принять приехавшую колонну немцев в два огня. Степку я посадил бы за пулемёт, Никонов был бы у него вторым номером, а мы с политруком отработали бы стрелками и гранатомётчиками. «Шатуна» же с его командой я посадил бы в лес на противоположной стороне дороги, но чуть наискось, чтобы их нашими пулями не зацепило, и пока мы вваливали бы по броневику и мотоциклистам в упор, они отстреливали бы егерей как куропаток — на выбор. Четверо местных охотников с детства, обращающихся с винтовками это такая вундервафля, как скоро будут говорить гитлеровцы, что дальше просто некуда.
Теперь же мы остаёмся впятером, потому что один из местных должен везти раненого Яковенко в деревню, и нам останется только героически сдохнуть в процессе перебив максимальное количество немцев и выбив у них технику и рацию. Пули, выпущенные из немецкого пулемёта, пробьют борта и колёса броневика влёгкую. Зато теперь можно не сильно осторожничать и вваливать по немцам куда придётся, не опасаясь поджечь так необходимый нам бензин. Поэтому я, коротко переговорив с «Шатуном» и его помощниками, отправил Стёпкиного приятеля в деревню.
Только «Шатун» сможет застроить оставшихся в его доме красноармейцев и быстро подготовить их уход на ту сторону озера. А мы как получится. Успеет «Шатун» прислать нам подмогу из хотя бы пятака красноармейцев — хорошо. Нет — встретим немцев накоротке и выбив им технику отступим в лес. Мы со Степаном хорошо знакомой нам дорогой, а местные по той стороне леса. Встретимся у дома «Шатуна», но егерей за собой не поведём. В крайнем случае потащим их за собой. После сшибки Брандтовских выкормышей не должно остаться слишком много.
Единственное только я не дал загрузить в телегу Васю Никонова, медленно остывающего у землянки. Он был в форме пограничника и даже мёртвый должен был мне помочь. Потому что кровь, натёкшая с немца, зарезанного политруком, с обочины дороги так никуда и не делась и убрать мы её в любом случае не успеем. Про егерей, порванных жаканами говорить вообще нечего. Такое впечатление, что из них вытекла вся кровь, что в них находилась. Без какого-либо остатка, но немецкие солдаты лежат чуть дальше и сразу в глаза не бросятся, хотя в том месте всё выглядит как на скотобойне.
Глава 12
Вместе с «Шатуном» и Яковенко в деревню уехало и лишнее оружие, которое мы надёргали с немцев, и почти весь запас их продуктов, и даже форма с сапогами и личными вещами. Всё я как хомяк выгреб. На том острове, на который мы собираемся отправить гражданских людей тот же компактный немецкий примус и запасной бензин в десятилитровой канистре лишними не будут. Себе оставили только боеприпасы, пулемёт, по тройке банок немецкого «тушняка» и по паре пачек галет. И приготовились ждать. Местные мужики в лесу на той стороне дороги, а мы со Стёпкой у пулемёта.
Менять позицию я смысла не видел. Немцы всё равно приедут прямо к секрету, а позиционной войны мне вести не придётся. Вывалить всю пятидесяти патронную ленту, а на такой короткой дистанции это действительно убойно, ошеломить, выбить сколько-то солдат противника, раскурочить технику и рацию и бежать отсюда со всех ног пока немцы не открыли ответный огонь. Вот и вся тактика со стратегией. Удастся утащить пулемёт с остатками боеприпасов — хорошо, нет, значит не судьба.
Лёжа рядом со своим монументальным и спокойным как скала другом, я думал о том, что напрасно я сегодня наехал на Яковенко. В общем и целом, политрук оказался неплохим мужиком. Степан коротко о нём мне поведал, но я, занятый повседневными заботами и подготовкой к нападению на егерей, просто отмахнулся от слов своего напарника как от назойливой мухи.
