Согласно Иммануилу, рабочие места могли быть созданы путем переработки многочисленного и дешевого сырья, которое на данный момент не утилизировали, а именно – отходов лесопилок. Он предложил из остатков от деревообработки изготавливать шпон, который «для этих целей подходящим клеем склеивается в весьма ценный материал». Этот материал можно будет использовать при производстве целого ряда различных продуктов, начиная от сигарных коробок и заканчивая малыми и большими судами. Речь шла, с одной стороны, о своего рода древесно-стружечных плитах, волокна которых направлены перпендикулярно друг к другу, а с другой, об изделиях из гнутого дерева. Такого рода производство предотвратило бы «недостойное истребление» сырьевых запасов и дало бы работу многочисленным мужчинам и женщинам. Особенно это должно было быть востребовано в среде крестьян, матросов, каменщиков и прочих, у кого в летнее время есть работа, «тогда как в долгую зиму едва кто может найти себе хлеб насущный». Часть произведенной продукции можно было бы сбывать на внутреннем рынке, а часть – отправлять на экспорт. В качестве подходящего места сбыта Иммануил упоминает нижегородский рынок, откуда товар можно было бы направить в Персию и Азию.
Необходимые станки и другие инструменты для изготовления этой продукции Иммануил обещал изобрести сам, тогда как в руководство нового предприятия, по причине слабого своего здоровья, он предлагал взять на себя другим совладельцам. Зная, что «сочинитель» он неважный, Иммануил закончил свою пропаганду нового материала надеждой на то, что интересующиеся его проектом обратят меньше внимания «на слог, которым парализованный 69‑летний старик представляет свои мысли, чем на их цель».
Этот новый материал под названием «продольно-поперечная фанера» завоевал международный рынок. Но это свершилось уже много лет спустя после смерти Иммануила, без ссылок на его имя и признания его заслуг. Как уже не раз случалось в течение многолетней карьеры изобретателя, он намного опередил свое время.
Если в отношении самого материала Иммануил попал в цель, то составленный им список из шестидесяти трех возможных продуктов отражал «смесь провидческого дара с чистой фантазией, которая временами, как понесшая лошадь, рвала все постромки». Напоминает некогда составленный им список изделий из каучука. К наиболее конструктивным предложениям относились «переносные дома» того же типа, как те, что он чертил в молодости. Благодаря легкости материала эти дома можно было доставлять в отдаленные места, например в Суэц, где вдоль берегов только что отрытого канала начали появляться новые поселения. А когда спрос в Египте пойдет на спад, дома такого же типа можно будет поставлять в Панаму, где готовился проект Панамского канала, строительство которого еще не было начато. В отношении Египта Иммануил предложил также производить трубы для подземного отвода вод в пустыню.
В числе более курьезных продуктов в списке инноваций Иммануила был гроб, который «можно было так оборудовать, что мнимоумерший самостоятельно мог поднять изнутри крышку, снабженную отверстиями для дыхания и соединенную со шнуром, ведущим к сигнальному звонку». Сама мысль о том, что жертва мнимой смерти могла при помощи колокольчика дать о себе знать, была не нова. Так называемые «безопасные гробы» различной конструкции существовали еще с конца XVIII века, а в 1829 году немецкий врач Иоганн Готтфрид Табергер уже предлагал схожую конструкцию: при движении мнимого покойника присоединенные к голове, рукам и ногам струны заставят звонить установленный на могиле колокольчик.
Страх быть заживо погребенным был присущ эпохе и отражался в литературе, в том числе у Эдгара Аллана По в рассказе «Преждевременное погребение» (1844). Этот страх преследовал и Альфреда, распорядившегося в своем завещании вскрыть ему вены после смерти и не хоронить до того, как «явные признаки смерти» будут удостоверены «компетентными врачами», – что и было исполнено. Согласно его словам, поводом для таких предосторожностей было то, что «в нашей семье по физиологическим причинам имеется склонность к летаргии». Значит, случаи летаргии – или слухи о ней – имели место в истории семьи. Какое основание у него было для такого утверждения – неизвестно.
Новшество в проектировании гроба со звонком заключалось не в самой идее, а в использовании материала из древесного шпона. Примеры работ из шпона, изготовленных под наблюдением Иммануила, были выставлены в обществах кустарного производства и сельскохозяйственных обществах, завоевав, по отзывам газет, «справедливое признание».
Среди оставшихся после Иммануила бумаг сохранились несколько карандашных набросков его идеи, но готовые чертежи отсутствуют и нет никаких свидетельств о сделанной патентной заявке. Возможно, «деловая хватка старика» (выражение Людвига) была на исходе. Однако из архивных материалов явствует, что «коробки и трубы, а также фотографию сделанного из шпона плавучего судна» предполагалось представить на большой Политехнической выставке в Москве летом 1872 года.
Древесно-шпоночный проект был последним крупным изобретением Иммануила. Как обычно, в его неугомонном мозгу конструктивные проекты соседствовали с идеями, которые в лучшем случае можно назвать фантазерством, в худшем – абсурдом. Можно ли это считать следствием перенесенного инсульта, неясно. Судя по всему, болезнь не затронула его интеллект, а фантасмагорические проекты он, как мы знаем, предлагал и раньше. Один из них – использование специально натренированных и оснащенных торпедами тюленей. Переписка между Иммануилом и Альфредом в период болезни отца показывает, что тот с живым интересом и участием не только следил за экономическим развитием «Нитроглицериновой компании», но и высказывал свое мнение по поводу технических вопросов, связанных с производством. Независимо от Альфреда он вел переговоры с австрийским правительством по поводу патента на динамит. Когда в 1870 году начал выходить «Технический журнал», Иммануил сразу оформил на него подписку, чтобы следить за развитием техники в мире. Статьи из журнала вклеивались в специальный альбом с педантичной аккуратностью.
Один из наиболее фантастических проектов последних лет жизни Иммануила носил заглавие «Мысли о будущем Шведского и Финского Севера». Из-за наличия горного хребта между Нордкапом и Северной Швецией климат в Швеции и Финляндии отличается большей суровостью, чем в Норвегии. Если можно было бы часть Гольфстрима пустить через лапландские просторы, то воды Ботнического залива стали бы более теплыми. Возможность прокладки тоннеля между Англией и Францией обсуждалась давно. Согласно Иммануилу, было бы так же реально построить подобный канал под горным хребтом из Северной Норвегии в Балтийское море. Помимо климатических поблажек, канал обещал еще и коммерческую выгоду: «Пустующие северные земли смогут тем самым приносить богатство, открывая доступ к обширным рудным залежам, которые будут освоены. Тем самым северные районы станут для Швеции тем, чем являются Урал и иные части Сибири для России, то есть золотым запасом».
«Старик Папа сообщает мне неслыханные размышления, – докладывал Альфред Роберту. – Ему хорошо бы меньше шуметь да побольше отдыхать, не то он может тронуться рассудком». По мнению самого Альфреда, для обеспечения «тепла для этой бедной страны [Финляндии]» гораздо больше подошли бы «кафельные печи и черные очи».
