Уже в сентябре того же года были заказаны еще два танкера: «Будда» и «Норденшельд». В Баку они прибыли летом 1879 года. Конструкция этих танкеров отличалась от «Зороастра»: нефть заливалась непосредственно в трюмы, которые были настолько большими, что состояли из трех секций, которые можно было разбирать. Такая конструкция была необходима для успешного прохождения канальных шлюзов. Безопасности придавалось большое значение. Чтобы предотвратить риск утечки и обеспечить стабильность судов, был предпринят ряд дополнительных мер. По словам одного специалиста, «конструкция и строительство судов было крупным техническим достижением».
Нобелевский нефтяной флот в ближайшие годы обогатился рядом новых судов, названия которых отражают богатое географическое и культурное разнообразие: «Моисей», «Магомед», «Татарин», «Брахма», «Спиноза», «Сократ», «Дарвин», «Коран», «Талмуд» и «Калмык». Один из танкеров получил название «Роберт Нобель». Было заказано и введено в эксплуатацию также большое количество судов иного размера, в том числе буксиров и рейдовых наливных барж с плоским дном.
Товарищество нефтяного производства «Братьев Нобель»
Керосиновый завод принадлежал Роберту, но реализация всего проекта не состоялась бы без регулярной экономической поддержки Людвига. На 31 декабря 1875 года совместные вклады братьев составляли 185 тысяч рублей, что в настоящее время превышает сумму в 200 миллиона рублей. Из всего капитала Людвиг внес 150 тысяч, а остальное покрыл Роберт. С этого времени сотрудничество между братьями приняло более формальный характер, и на 1876 – 1878 годы Роберт составлял подробные бюджеты. Но вскоре стало понятно, что такой масштабный проект семейными усилиями не осуществить и необходимо создать компанию с несколькими владельцами. «Капиталовложения становятся слишком большими, чтоб тебе одному с ними справляться, – писал Роберт Людвигу в январе 1876 года. – В этом деле большие прибыли требуют больших капиталов».
Как уже упоминалось, Роберт беспокоился о плохом состоянии здоровья брата, которое угрожало развитию дела. До сих пор тот выдавал деньги по мере необходимости, но в ходе обсуждений в Петербурге осенью 1875 года, судя по всему, было достигнуто соглашение о регулярных переводах. Об этом Роберт упомянул в письме, написанном в тот же день, что и письмо, приведенное выше: «С возрастом приходит сознание, что продолжительность жизни постоянно сокращается, что делает нас предусмотрительными и осторожными. Поэтому я вынужден напомнить тебе распорядиться так, чтоб в случае твоей болезни или, упаси нас, смерти [петербургская] контора не задержала меня с получением, для продолжения дела, необходимых средств. По крайней мере порядка десяти тысяч должны быть всегда под рукой на случай непредвиденного события». Роберту было 46, Людвигу 44, но смерть была в это время постоянно присутствущей реальностью. Реакция Людвига на письмо неизвестна.
Дополнительный капитал был предоставлен Карлом Августом Стандертшельдом, который стал третьим компаньоном, хотя и неофициальным. Весной 1877 года к компании присоединился четвертый партнер – Петр Бильдерлинг, с которым у Людвига были глубокие и доверительные отношения со времени сотрудничества в Ижевске, обогатившего их обоих. Не менее важной причиной, по которой Бильдерлинг вложился в дело, было постановление, что только российский подданный имеет право управлять пароходным делом в России. 10 мая 1878 года, за месяц до того, как «Зороастр» сошел со стапелей, было подписано «частное соглашение» между Людвигом и Бильдерлингом, на чье имя было зарегистрировано судно. Бильдерлинг внес 100 тысяч рублей в компанию, пообещав внести еще 200 тысяч. В основе соглашения лежали планы по улучшению транспортных средств и способов хранения нефти, изложенные в брошюре Людвига «Проспект…». В своем письме Альфреду Людвиг пояснил, что «участие Бильдерлинга будет очень полезным, так как он русский подданный, и всё, на что иностранцы не имеют права, будет оформлено на его имя».2
Упомянутые капиталовложения были первыми шагами на пути преобразования бакинской компании, до сих пор существовавшей от имени Роберта, в акционерное общество. Предвиденные в программе Людвига инвестиции только на расширение керосинового завода составляли два миллиона рублей. Строительство наливных пароходов и складов требовало еще бо́льших капиталовложений. Весной 1878 года Роберт сообщил о полученной за четырнадцать месяцев прибыли в размере 40 тысяч рублей, что не особенно впечатлило Людвига. «Это был первый год производства, и ты можешь себе представить, насколько это его порадует и поднимет его дух, – писал он Альфреду. – Меня это тоже очень радует, но в основном за него, так как сам я теперь настолько избалован деньгами, что 40 тысяч, больше или меньше, не влияют на мое настроение». Цифры Роберта действительно было не сравнить с доходами брата. Оборот машиностроительного завода в Петербурге и оружейного завода в Ижевске составлял 25 тысяч рублей в день, а прибыль машиностроительного завода в 1877 году составляла 180 тысяч, из которых 64 тысячи были распределены в качестве вознаграждения служащим.
В мае 1878 года, после вступления Бильдерлинга в компанию, Людвиг впервые серьезно спросил Альфреда, хочет ли тот присоединиться к запланированному акционерному обществу. Несмотря на то что всё шло по плану, Людвиг считал, что пришло время привлекать других инвесторов: «Если ты также хочешь вступить в бакинскую компанию, прошу тебя указать, на каких долях и в какие сроки желаешь вносить деньги в течение следующих двух лет». Было желательно, чтобы Альфред внес «существенную сумму», позволив Людвигу «продолжать заниматься развитием компании, пока она не станет на ноги и придется привлекать другие, более крупные капиталы». Альфред стал одним из учредителей акционерного общества, но «существенной суммы» не давал. Он также не присутствовал на первом собрании акционеров в Петербурге в начале сентября 1878 года, хотя, по словам Людвига, «это было бы полезно для нашей компании во многих отношениях, так как твой опыт работы в деловом мире был бы нам впрок». Вместо этого все нужные документы были отправлены Альфреду в Париж на подпись.
В августе из Баку приехал Роберт. Его присутствие на самом деле было важнее, чем присутствие Альфреда. В дни, когда записанная на его имя компания превращалась в акционерное общество под названием «Братья Нобель», необходимо было решить много вопросов, касающихся его лично. «Роберт здесь, – сообщал Людвиг Альфреду. – На здоровье не жалуется, но настроение плохое. Он раздражителен и уставший, и мне приходится его щадить, чтобы наладить всё без неприятностей». Самый важный вопрос касался компенсации за проделанную Робертом работу в течение всех лет в Баку. Сам он предпочел бы получить акции, но такой вид компенсации был запрещен законом. Когда Роберт отклонил предложение Людвига возместить всю сумму из своего кармана, последний предложил рассмотреть вопрос на учредительном собрании и там «решить его раз и навсегда <…> чтобы избежать каких‑либо упреков в произволе или корысти».
Так же как в свое время отец, Людвиг решил объединиться с русским компаньоном. Помимо упомянутых выше практических преимуществ, к формированию такого крупного предприятия было целесообразно привлечь российского подданного. Естественным кандидатом был Петр Бильдерлинг, с которым уже было заключено частное соглашение. Когда 31 августа 1878 года прошение об учреждении «Товарищества на паях под фирмою „Братья Нобель и К°“» было представлено министру финансов, оно было подано и подписано «С.‑Петербургским, 1‑й гильдии, купцом и заводчиком Людвигом Эммануиловичем Нобелем и гвардии полковником Петром Александровичем Бильдерлингом». Прошение представляло собой упрощенный вариант программы Людвига, объяснявший в патриотических тонах необходимость учреждения нефтяного акционерного общества:
