Другая причина разочарования Людвига крылась в том, что его братья – не только Альфред, но и Роберт, несмотря на тяжелую ситуацию, требовали от компании денег. Летом 1886 года, когда доходы компании были на низшей отметке, Роберт потребовал выплату в размере шести тысяч английских фунтов, на что Людвиг ответил письмом, отражающим его настроение и дающим хорошее представление о царящей в это время атмосфере в семье. Выбранное Робертом «очень неподходящее для требования время», писал он, заставляет его думать, «что ты с Альфредом решили бросить нас именно тогда, когда дивиденд стал низким». Это было на руку отечественным и зарубежным конкурентам «Бранобеля», которые пытались очернить компанию с ловкостью, «сравнимой только с той, с которой радикальная пресса стремится подорвать всё, что называется капиталом и правом собственности». Людвиг продолжал:
То, что вы оба без обиняков играете на руку нашим врагам, для меня печально, поскольку это вовсе не облегчает тяжелую борьбу с конкуренцией, которую мне приходится вести годами. <…> В нынешней конкурентной борьбе речь идет не о том, чтобы заработать, а о том, чтобы быть независимым для будущего, и независимым именно в финансовом отношении. Поскольку все стараются подорвать наш кредит, я, не выплачивая дивиденды, вынужден отдать собственные средства в оборот предприятия. В техническом отношении ничего не нужно улучшать, там последнее слово сказано. В администрации недавно сделаны сокращения, и будем сокращать еще. Это, разумеется, создаст мне новых врагов и даст новые поводы для клеветы и нападок.
По тону моего письма ты видишь, что я не в розовом настроении. В течение многих лет надо мною издевались евреи, армяне, русские патриоты и газетные сволочи, однако, как мне это ни претило, я никогда не защищал себя от всех этих клеветнических газетных статей, прекрасно зная, что эту лающую свору не перекричишь; но я устал, и мне надоело быть единственным, кто желает другим добра.
Как только Альфред привел свои дела в порядок, он успокоился, и тон писем стал более мирным. В октябре Людвиг отправился в Париж на переговоры со «Стандард-Ойл», не терявшей надежды войти в долю «Бранобеля». Сделка не состоялась, но пребывание в Париже дало Людвигу и Альфреду возможность впервые за долгое время встретиться и выяснить отношения. Скорее всего, различия во мнениях относительно ведения дел в компании остались, но встреча привела к тому, что личные раны зажили. «То, что полностью восстановлено прежнее братское доверие, это как бальзам для моего старого сердца, – писал Людвиг из Вены, куда он уехал из Парижа. – Письма – холодные вещи, а устная беседа, безусловно, отражает то, что таится в глубине, а то, что там – тепло и добро, знаем мы оба». Альфред согласился: «Меньше всего я хочу воевать с тобой, и если между нами пролегла тень, то она давно уступила место сердечному „Да будет свет!“»
1886 год был беден на положительные события. Впервые с 1879 – 1880 годов нефтяная компания вообще не выплачивала дивиденды. Несмотря на напряженную финансовую ситуацию, Людвиг оставался неисправимым оптимистом и продолжал зубами и когтями сражаться за свою компанию. Во время кризисного года он на несколько месяцев отправлялся вместе с Иваром Лагервалем в Баку. Несмотря на все трудности, он сохранил почти непостижимое присутствие духа, основанное на глубокой вере в систему, им созданную, и в будущее своей компании. Адресованное Альфреду письмо на семи страницах закончилось следующими выводами:
Должно ли и мне следовать общему заблуждению, должен ли и я надеть повязку на глаза только потому, что остальные продолжают быть пугливыми и недальновидными?
Предприятие требует от нас расширения рынка: для этого потребовались строительство нескольких новых станций в России, завод в Батуме и корабль для экспорта на Балтийском море. Всё это сейчас создано, готово и начинает работать.
И теперь я стою здесь с этим поистине грандиозным творением, законченным и завершенным во всех его частях, свободный от каких‑либо существенных долгов, помимо твоей и моей ссуды на сумму 2,5 миллиона рублей. Если общество – бездумно и пугливо, как всегда – теперь отказывает мне в кредите, я отвечаю – я справляюсь всё равно, хоть с меньшей прибылью, но справляюсь!
Кредиты в результате были получены, опять же благодаря Альфреду. Успех его нового динамитного треста подействовал, по словам Людвига, как «электрический ток» на финансовый рынок Петербурга. «Бранобель» снова встал на ноги, хотя и такие же шаткие, как в 1883 году. Теперь компания могла заложить произведенный и складированный керосин как в петербургском Частном коммерческом банке, так и в Российском государственном банке. Это был первый случай в России, когда керосин был принят в качестве залога. В государственном банке Людвиг продолжал пользоваться личным кредитом в размере двух миллионов рублей. И опять же, как и много раз до этого, протянуло руку семейство Стандертшельдов – на этот раз она принадлежала Гюго, разбогатевшему на посту управляющего Ижевским оружейным заводом и одолжившему компании 200 тысяч рублей.
В следующем году, похоже, значительных изменений в компании не произошло. Переговоры с Ротшильдами и «Стандард-Ойл» были приостановлены. Финансы компании были тем не менее консолидированы, что явствует из того, что дивиденды за 1887 год составили 6 процентов. Людвиг продолжал верить в свое «грандиозное творение» так же твердо, как и раньше. Из Бад-Эмса, где он в этом году отдыхал, он написал 1 июня письмо Роберту, в котором заявил, что «доволен ходом событий», добавив:
Времена тяжелые для всех и во всех отраслях; приходится довольствоваться меньшим, чем прежде, и быть довольным, пока революция не сметет сразу всё имущество и право собственности. Поэтому я часто говорю своим детям, что работа и знания, я имею в виду не книжные знания, а способность что‑то создавать, – это наш единственный залог будущего. Наша компания полностью сформирована, это цельная компания, независимая от чьих‑либо прихотей; в техническом отношении она так совершенна, что ничто не может превзойти ее. Наши конкуренты не могут создать ничего лучшего. Для процветания нужны только работа, забота, добрая воля и здравый смысл; завершение этой программы – дело молодого поколения. Я надеюсь, что они ее выполнят, и поэтому спокойно смотрю в будущее.
Письмо пророческое. Молодое поколение Нобелей выполнило программу Людвига с честью, и компания со временем превратилась в нефтяную империю. К сожалению, его опасения насчет революции, которая «сметет всё богатство и право собственности», тоже оправдались.
Церковь Св. Екатерины в Санкт-Петербурге. Акварель Хьюго Бакмансона
Конец эпохи
Технический и организационный талант Людвига был исключительным, как и его работоспособность. Во время сложного начального этапа нефтяной промышленности в 1870‑е годы он одновременно возглавлял машиностроительный завод в Петербурге и оружейный завод в Ижевске. Когда он арендовал механическую мастерскую Ишервуда в 1862 году, ее площадь составляла 3,5 тысячи квадратных метров, а застроенная площадь – 9700 кубических метров. Десять лет спустя площади возросли до 13 и 18 тысяч соответственно.
