Нобелевский участок в Петербурге включал в себя как фабричные помещения, так и жилые. Территория завода располагалась между набережной Большой Невки (с 1887 года: Сампсониевская набережная) и Большим Сампсониевским проспектом. Протяженность участка составляла 285 метров. Расширение завода стало возможным благодаря Карлу Августу Стандертшельду, всегда приходившему на выручку Нобелям. В качестве обеспечения банковских кредитов Людвиг получил разрешение использовать ценные бумаги Стандертшельда на условиях уплаты пяти процентов. Банковская процентная ставка на наличные займы составляла шесть процентов, что считалось недорого в стране, где доступ к инвестиционному капиталу был ограничен. Людвиг всегда старался своевременно выплачивать по займам и процентам «дядюшке Стандертшельду», своему «лучшему, старшему и самому верному другу».
1870‑е годы были для Людвига чрезвычайно плодотворными, не только в профессиональном и финансовом плане, но и в личной жизни. От первого брака у него осталось в живых трое детей – Эммануил, Карл и Анна. Немногим старше них был его внебрачный сын Яльмар Круссель от связи с Анной Линдаль. Его вторая жена, Эдла, родила Людвигу двенадцать детей, семеро из которых пережили младенчество; первые пять были Мина (р. 1873), Людвиг (Луллу; р. 1874), Ингрид (р. 1879), Марта (р. 1881) и Рольф (р. 1882). Когда в 1885 году на свет появился Эмиль, Людвиг пошутил, что хотел бы назвать мальчика Точкой. Однако Эмиль оказался запятой; точкой стал Йоста (Густав), родившийся ровно через год.
«Дом на набережной»
С конца 1860‑х годов семья жила в двухэтажном доме на заводском участке (см. илл. с. 130), но по мере роста семьи дом стал им тесен. Людвиг решил построить новый и большой жилой дом. В выборе архитектора он остановился на Карле Андерсоне, человеке с любопытной судьбой. Он появился на свет в Стокгольме в 1826 году и был незаконнорожденным ребенком служанки, вышедшей три года спустя замуж за мясника по имени Свен Андерсон. В 1831 году шестилетнего мальчика отправили в Петербург на воспитание к родному дяде по матери, бронзовых дел мастеру родом из Финляндии. В возрасте шестнадцати лет Карл, которого в России величали Карл Карлович, поступил в архитектурную школу при Академии художеств, где проучился до 1846 года. В 1850‑е годы он спроектировал несколько жилых домов, обеспечивших ему определенную славу, а в 1859 году удостоился звания академика. С 1864 по 1874 год он работал архитектором при Попечительном комитете заведений общественного призрения.
Интерьер нового дома
Карл Андерсон принадлежал к тому же поколению, что и братья Нобели. Как и они, он был типичным «петербургским шведом». Людвиг был знаком с ним давно. В период с 1862 по 1865 год им довелось сотрудничать при проектировании шведской церкви Св. Екатерины: Андерсон был архитектором, а Людвиг – председателем строительного комитета.1 Сотрудничество протекало не совсем гладко, ибо Андерсон, как оказалось, вымогал десятипроцентную «комиссию» от подрядчиков. Людвиг был возмущен таким взяточничеством и едва не отстранил того от работы. Однако дело решили компромиссом, и работа была доведена до конца. Факт, что проектирование нового жилого дома для семьи было поручено Андерсону, показывает, что Людвиг ценил его как архитектора.
Помимо дома для Людвига, Карл за 1870‑е и 1880‑е годы спроектировал несколько промышленных зданий на территории завода, в том числе газово-фабричные корпуса, складские и производственные помещения. К работам Андерсона принадлежал также доходный дом № 32 на Шпалерной улице, возведенный в центре Петербурга в 1875 году и который спустя несколько лет приобрел Людвиг. В общей сложности Карл Андерсон спроектировал около двух десятков домов в Петербурге.
Новый просторный дом Нобелей, возведенный в 1873 – 1875 годах в стиле Флорентийского ренессанса, стоял на набережной Большой Невки. Эра была эклектичной, да и Андерсон был эклектиком. Возможно, его вдохновили за несколько лет до этого возведенные в столице здания, в частности дворец великого князя Владимира Александровича на Дворцовой набережной с его флорентийским фасадом. Правда, композиционное решение Андерсона было другим. Асимметричность фасада отражает оригинальную и рациональную планировку интерьера, что подчеркивалось застекленной оранжереей. В 1885 году дом был расширен в сторону заводской территории. Общая площадь дома тогда составила восемьсот семьдесят пять квадратных метров. Помимо жилых помещений, на участке помещались также две конторы – машиностроительного завода и товарищества «Бранобель».
Зодчим был Карл Андерсон, заказчиком и строителем – Людвиг, унаследовавший отцовские интересы и талант к строительному искусству. Понятно, что он не мог не оставить свой след в архитектурных решениях, особенно в интерьере. Говорят, что он одним штрихом пера вычеркнул три промежуточные стены на чертеже Андерсона, создав салон площадью 129 квадратных метров с обеденным столом на двадцать восемь персон. «Насколько это было данью времени, с его неизбежными требованиями модернизации и расширения, или результатом строительной мании Людвига, трудно сказать. Но это факт: нобелевские дома постоянно перестраивались и расширялись по мере роста предприятий, количества членов семьи и размаха претензий», – констатировала его дочь Марта.
Шведская общинa и шведские общества
Карл Андерсон был одним из примерно 700 человек, родившихся в Швеции или имеющих шведские корни, проживавших в то время в Петербурге. Практически все они были приписаны к шведской общине Св. Екатерины, которая в 1870‑е годы насчитывала около семи тысяч членов. Большинство прихожан (примерно шесть тысяч) состояло из шведскоговорящих финнов, но встречались и датчане, норвежцы и даже немцы.
Церковь Св. Екатерины, построенная в 1865 году по проекту Карла Андерсона
Община Св. Екатерины была одной из старейших неправославных общин столицы и уходила корнями к временам Ниена, шведского города-посада, расположенного в дельте Невы до завоевания этих земель Петром I в 1703 году. После заключения Ништадтского мира в 1721 году, лишившего Швецию всего, что было закреплено в Столбовском мирном договоре 1617 года, отношения между Швецией и Россией нормализовались. С годами Петербург превратился в крупную балтийскую метрополию, постепенно всё более привлекавшую иностранную рабочую силу, в том числе финскую и шведскую. Эта динамика была результатом сознательной политики российских самодержцев, обеспечивших иностранным подданным льготные условия.
