Новое здание школы, открытое в 1867 году
Анненшуле Эммануил так и не окончил, бросив обучение в 1874 году, после окончания III класса. В целом его оценки в течение пяти школьных лет были хорошие, и в последнем табеле по успеваемости были только две двойки: по русскому языку и арифметике. По другим предметам у него были тройки с плюсом и выше, по естествознанию – пять. Лучшим языком был французский, по нему Эммануил получил четверку. Причиной, по которой Эммануил не окончил школу, был авторитет отца, который ставил практические и технические знания выше книжных. Поэтому сына отправили в Технический институт в Бармене (ныне район Вуппертала) в Германии. Однако, не успев проучиться и года, Эммануил был вызван отцом домой. Несмотря на недолгое пребывание в Бармене, Эммануил сохранил приятные воспоминания о городе, где одновременно с ним учился будущий авиаконструктор Гюго Юнкерс.
Весной 1876 года Эммануил сопровождал отца в его первой поездке в Баку. Ему тогда было семнадцать лет. На этом обучение Эммануила закончилось, и началась работа на заводе под руководством отца. О том, что Людвиг высоко ценил своего сына, свидетельствует тот факт, что он с самого начала давал ему важные поручения. В мае 1877 года началась Русско-турецкая война, и той же осенью Эммануила отправили в Плевну на севере Болгарии устанавливать броневые щиты, изготовленные машиностроительным заводом для русской армии. Российские войска возглавлял инженер генерал Эдуард Тотлебен, один из ведущих российских экспертов по фортификации, занимающий ведущие посты в военных ведомствах и давний знакомый Эммануила и Людвига. За эту работу Эммануил был награжден памятной медалью о битве в Плевне, которая после нескольких штурмов была окончательно захвачена русскими войсками в декабре 1877 года.
«Похоже, теперь Эммануил принимает весьма активное участие в делах и раз в неделю в письменном виде отчитывается о текущем положении с большой ясностью и хорошим слогом, – заявил Людвиг в письме Альфреду следующей весной, пока он находился в Женеве, а Эммануил в его отсутствие курировал работу машиностроительного завода. – Излишне даже говорить о том, какое удовольствие это мне доставляет, ибо вселяет в меня надежду, что он станет серьезным человеком, и мной начатое дело не пропадет». На тот момент Эммануилу не было и девятнадцати лет. То, что Людвиг возлагал большие надежды на своего сына, неудивительно.
Более объективное суждение мы встречаем у Густава Тёрнудда, который встретился с Эммануилом в Баку осенью 1882 года. По его словам, Эммануил – «добрейший, честный и любезный молодой человек», однако не такой талантливый, как отец: «Головой он не так одарен Господом, как его отец, но он в высшей степени обладает его энергией и настойчивостью». Если под «головой» Тёрнудд имел в виду инженерный, или изобретательский, талант, он был прав – этих качеств Эммануилу не хватало. Однако он был наделен другими данными, оказавшимися не менее важными для успеха нобелевских предприятий.
Братья Эммануил (12 лет) и Карл (9 лет), 1871 год
Как и отец, Эммануил с самого раннего возраста был полностью вовлечен в семейное дело. Благодаря прекрасно налаженным рабочим процессам как в Петербурге, так и в Баку он мог заменять отца в правлении нефтяной компанией во время его частых и продолжительных зарубежных поездок. Эммануилу рано стали доверять финансовые вопросы, и он быстро научился общаться как с деловыми людьми, так и с банкирами и министрами. Во время кризиса 1885 – 1886 годов именно он добился кредита в Санкт-Петербургском частном коммерческом банке – первого в России кредита, выданного под керосиновый залог. Его социальный талант в сочетании со всеми признанной любезностью приносили компании большую пользу.
Главная контора «Бранобеля» была разделена на секции, наиболее важными из которых были техническая (чертежная и лабораторная), зарубежная и коммерческая. Были также секретариат, главная бухгалтерия, отделы внутреннего контроля, кассового и финансового учета, штатный отдел, транспортный отдел, ведавший вопросами железнодорожных перевозок, и почтовый отдел. У каждого из них был свой начальник. Директора правлений, в свою очередь, имели разные сферы ответственности.
Первое заседание правления после смерти Людвига состоялось летом 1888 года. Эммануила избрали в правление, где он отвечал за финансы компании и за связи с правительством, биржей и государственными ведомствами. Несмотря на то что семья имела контрольный пакет акций, он не сменил отца на посту председателя правления – для этого он был слишком молод и неопытен. Пост председателя достался Михаилу Белямину, входившему в правление с момента основания компании в 1879 году, сначала в роли замещающего, а с 1881 года – в качестве действующего члена. В правление также входили Яльмар Круссель, Петр Бильдерлинг, датский подданный и каретный фабрикант Карл Неллис (избранный членом в 1885 году, отвечающим главным образом за вопросы штата и аудита) и Ивар Лагерваль, бывший советником и доверенным лицом Людвига.
Лагерваль был избран в правление годом раньше, заняв должность начальника торгового отдела. Однако реальным руководителем отдела оставался Белямин, и Лагервалю пришлось довольствоваться постом генерального инспектора зарубежных рынков компании. Лагерваль был против схемы, согласно которой один директор подчинялся другому, в связи с чем хотел покинуть правление, однако Эммануил убедил его остаться, что тот сделал исключительно из уважения к прежнему руководителю. «Память о господине Людвиге Нобеле <…> и мои личные связи с его семьей не позволяют мне провоцирующим образом порвать с нашей компанией», – пишет он Альфреду в своем семнадцатистраничном отчете о положении в «Бранобеле» после смерти Людвига.
Михаил Белямин-старший, председатель товарищества «Бранобель» с 1888 по 1899 год
На первое после кончины Людвига заседание правления приехал Роберт из Стокгольма. Судя по всему, это был его первый визит в Россию с тех пор, как он покинул Баку в 1880 году. До заседания он успел заехать на каспийское побережье, где в конторе нефтяной компании работал его сын Яльмар (о котором подробнее ниже в этой главе). Судьба «Бранобеля» по-прежнему очень волновала Роберта. Бóльшая часть его состояния была вложена в нефтяную компанию, и, в отличие от Альфреда, других доходов у него не было – имелись только расходы. Экономическое положение Роберта и его семьи полностью зависело от успеха «Бранобеля».
