Книга Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова, страница 114. Автор книги Наталия Чернышова-Мельник

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова»

Cтраница 114

Но основная доля ответственности за происшедшее лежит на Николае II и, прежде всего, на Александре Федоровне. Великий князь Дмитрий, находившийся во время Февральской революции в далекой Персии, ничуть в этом не сомневался. В апреле того же года он написал другу юности князю Феликсу Юсупову о том, что финал катастрофы разразился из-за упрямства и недальновидного упорства женщины. И все это «смело Царское Село, и всех нас одним ударом».

А какие настроения царили в те дни в русской армии? Обратимся к воспоминаниям генерал-лейтенанта Н. Н. Шиллинга [232], командовавшего Лейб-Гвардии Измайловским полком, находившимся в дивизионном резерве 1-й Гвардейской пехотной дивизии. Воинское соединение занимало позиции в районе деревни Шельвов Волынской губернии. В полдень 3 марта Николай Николаевич направился в штаб дивизии, чтобы узнать, нет ли новых известий о беспорядках в Петрограде, слухи о которых доходили до линии фронта.

«К завтраку собрались все члены штаба с начальником вышеуказанной дивизии генерал-лейтенантом фон Нотбеком. Во время завтрака было получено сообщение об отречении Государя Императора за себя и за наследника Цесаревича и отказ Великого Князя Михаила Александровича до созыва Учредительного собрания вступить на Всероссийский Престол. Это известие нас всех положительно ошеломило; все как-то растерялись, упали духом, и, видимо, у всех промелькнула мысль: что же будет дальше? Находившийся за завтраком командир 2-й бригады 1-й Гвардейской пехотной дивизии генерал-майор Круглевский, Георгиевский кавалер… сквозь рыдания сказал: “Теперь все пропало: нет Царя – не будет и великой России! Вот помяните мое слово: все рухнет. Все, что веками созидалось при русских Царях, рухнет в несколько месяцев при управлении нашей революционной интеллигенции”».

Через несколько дней в штаб поступили копии Манифестов императора Николая II и великого князя Михаила Александровича. Генерал-лейтенант Н. Н. Шиллинг пишет: «Я, пользуясь тем, что полк еще находился в резерве, приказал собрать весь полк со всеми командирами, дабы лично объявить им Высочайшие Манифесты… Приказав подвести ближе ко мне всех солдат, лично прочел Манифесты и разъяснил им наш общий долг перед Родиной, сказав, что как в каждой семье есть отец и мать, так и у нас были Царь-отец и Родина-мать; и как иногда семья теряет отца, оставаясь лишь с матерью, так и у нас сейчас: отец наш, Царь, ушел, а осталась наша мать – Родина, и наш святой долг еще крепче сплотиться вокруг нашей осиротевшей Родины, хранить и защищать ее до последней капли крови. Затем разъяснил солдатам, что великий князь Михаил Александрович до созыва и решения Учредительного собрания не хочет принять Царский Престол; а потому: “Братцы”, – обращаясь к солдатам, сказал я, – “Наш долг, когда придет время созыва Учредительного собрания, чтобы все наши подавали голоса за Великого Князя Михаила Александровича”. А теперь всем нам остается одно: снял папаху, и, осенив себя крестным знамением, сказал: “Господи, сохрани нам законного Царя – Михаила!” и весь полк, как один человек, снял папахи и осенил себя крестным знамением. Вот яркая картина того настроения, которое царило в то время на фронте почти во всех строевых частях».

На следующий день после оглашения высочайших Манифестов личный состав Лейб-Гвардии Измайловского полка заступил на позицию. Как вспоминает командир, «вся окопная служба начала протекать так же, как и раньше… никакого своеволия или неисполнения своих обязанностей не замечалось. Офицеры по-прежнему стояли к солдату близко, а солдаты в большинстве относились к офицеру тепло и душевно». Но не думать о будущем, которое казалось неясным, фронтовики, конечно, не могли. Как офицеры, так и солдаты, часто собирались вместе в окопах и обсуждали: что-то будет дальше?


Основная цель совещания на Миллионной, 12 состояла в том, чтобы побудить великого князя Михаила Александровича работать в тесном сотрудничестве с Временным правительством; министрам же и депутатам Думы следовало установить взаимодействие с ним в решении трудной задачи восстановления порядка и создания законного правительства. Манифест Михаила ограничивал его в правах, но он ограничивал и Временное правительство; власть, которую оно унаследовало от самодержавия, была временной, до созыва Учредительного собрания, которое и было призвано определить, каким быть в дальнейшем государственному строю в России. Этот законодательный орган мог предпочесть республику, но мог также передать престол цесаревичу Алексею или одному из великих князей. Михаил мог перестать быть императором, регентом или просто гражданином – но Временное правительство не имело права изменить существующий порядок вещей до созыва Учредительного собрания, поскольку не имело на это полномочий.

Именно так казалось тем, кто собрался 3 марта на совещание в квартире князей Путятиных. Мнение же большинства офицеров и генералов русский императорской армии выразил известный военный и политический деятель, сослуживец великого князя по Дикой дивизии, генерал П. Н. Краснов [233]: «…Мы верили, что великая бескровная революция прошла, что Временное правительство идет быстрыми шагами к Учредительному собранию, а Учредительное собрание – к конституционной Монархии с Великим Князем Михаилом Александровичем во главе… На Совет солдатских и рабочих депутатов смотрели как на что-то вроде нижней палаты будущего парламента».

Но реальность оказалось совершенно иной. Михаил не отказывался от прав, которые принадлежали Романовым, но новое правительство сделало это за него, уступив требованиям Петроградского Совета. В новых условиях не нашлось места для великих князей, их звание, привилегии, состояние, земли и даже личная свобода оказались теперь в руках правительства и были отданы в залог Петроградскому Совету. Конечно, на совещании в квартире Путятиных об этом не сказали ни слова, но еще задолго до созыва Учредительного собрания, Романовы, по сути, оказались не у дел. И случилось это сразу же после 3 марта, именно из-за слабости Временного правительства.

Вернувшись в Гатчину, Михаил Александрович надеялся в ближайшем будущем продолжить службу в армии. Официально он оставался инспектором-генералом Кавалерии в звании генерал-адъютанта, но готов был на любую должность, лишь бы служить России. Однако его постигло глубокое разочарование: ни в нем, ни в ком из других великих князей больше… не нуждались. Многие из этих людей были патриотами своей страны, но деятели Петроградского Совета посчитали, что они могут начать контрреволюцию, и поэтому очень опасны. Спустя лишь месяц после подписания Манифеста, 5 апреля, Михаил с еле скрытой горечью написал в дневнике, что получил из военного ведомства свидетельство об увольнении. Вот такой оказалась для него реальность… Или итог, который великий князь не мог предвидеть заранее, совещания на Миллионной, 12.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация