Срок аренды в 1920 году подошел к концу, и Наташа переехала в Перси Лодж, местечко недалеко от Ричмонда. Здесь ей даже в некотором смысле нравилось больше – ближе к Лондону. Она все еще могла себе позволить вести светский образ жизни и оплачивать учебу Джорджи в Хэрроу
[306] – одной из самых знаменитых и дорогих государственных школ Британии.
В Перси Лодж Наташа постоянно принимала гостей, устраивала званые обеды. Она нуждалась в обществе людей, оставаться одной ей казалось невыносимо. К этому времени она осознала, что Михаила – человека, которого она любила больше всех, нет. Она пыталась забыться, развеять тоску, и, по-видимому, не отдавала себе отчет, что некоторых из ее новых знакомых интересовала вовсе не ее дружба, а лишь связи.
Порой человек, оказавшись в таком душевном состоянии, как Наталия Сергеевна, не замечает чего-то очень важного, что творится рядом. Так произошло и с ней. Дочь, которой едва минуло восемнадцать, и все еще учившаяся в школе, тайно вышла замуж. Ее мужем стал Вэл Гилгуд
[307], студент Оксфорда, впоследствии занимавший важный пост на Би-Би-Си
[308]. В 1921 году они оба были еще слишком молоды, и не готовы создать семью. Наташа, узнав об их свадьбе, сначала просто не поверила в ее реальность, осознав же случившееся, пришла в ярость.
Правда, она встречалась с Вэлом Гилгудом ранее, Тата как-то познакомила их в Перси Лодж. Но на мать он не произвел никакого впечатления. Она лишь спросила, какие у молодого человека намерения. Тата вспоминала: «Когда он сказал ей, что хочет жениться на мне, и она выяснила, что у него нет денег, то ему было так или иначе указано на дверь». Наташа приказала Тате больше с ним не видеться, пригрозив, если та ослушается, лишить ее карманных денег.
Ах, так? Тата решила со свойственным юности максимализмом, что все равно добьется своего. Раз мать грозит лишить ее денег, она напишет отцу! И написала.
Сергей Иванович Мамонтов, эмигрировавший в 1920 году в Эстонию (еще в России он женился на эстонке Пауле Герберсон, родом из Пярну), к этому времени работал пианистом в таллиннском ресторане «Биржа». Впоследствии стал пианистом-репетитором в оперном театре «Эстония» в Таллине. Кстати, зарекомендовал он себя там очень хорошо. За девять лет службы в театре участвовал в подготовке 34 опер и около дюжины оперетт, выступал также аккомпаниатором на сольных концертах. Будучи очень хорошим специалистом в области оперной классики, в особенности русских опер, Мамонтов сыграл важную роль в музыкальном оформлении оперных постановок. Недаром Раймонд Кулль
[309], долгое время служивший главным дирижером в театре «Эстония», так написал в январе 1939 года о Сергее Ивановиче: «Его познания в музыке, большой опыт работы концертмейстером и неустанная жажда к работе, в совокупности с его сердечно теплым и толерантным отношением к своим новым, находящимся на первом этапе познания, коллегам – все это создало такую простую и доверительную атмосферу, без которой невозможен успех в такой напряженной сфере, какой неизбежно является та часть оперной работы, которая остаётся скрытой от глаз публики».
…Отец ко времени получения письма от Таты несколько лет ее не видел, но дочь есть дочь, он ведь от нее никогда не отказывался по доброй воле. Словом, Сергей Иванович в ответ на просьбу Таты охотно дал разрешение на ее замужество и выслал в качестве свадебного подарка деньги. Таким образом, связь между ними была восстановлена, и впоследствии молодая женщина часто приезжала из Лондона в Таллинн навестить отца.
Бракосочетание состоялось 12 августа 1921 года, во время школьных каникул. Молодые отметили это событие праздничным обедом и походом в кинотеатр. К вечеру Тата вернулась, как ни в чем не бывало, в Перси Лодж, прикрепив обручальное кольцо к цепочке, висевшей у нее на шее, таким образом, чтобы мать его не заметила.
Наташа узнала о свадьбе незадолго до того, когда Тата должна была вернуться в колледж. Мать пришла в такую ярость, что попросту выгнала дочь из дому. Что оставалось делать молодым, которые пока не могли позволить себе приобрести или хотя бы арендовать жилище? Они отправились с просьбой приютить их к бывшей гувернантке Таты – мисс Рате.
А Наташа, фактически, осталась одна. Вскоре она переехала в новую роскошную квартиру в Южном Кенсингтоне. Теперь у нее не осталось никаких надежд выяснить хоть что-нибудь о судьбе Михаила. Единственное, что она знала наверняка: его похитили в ночь с 12 на 13 июня 1918 года из гостиницы в Перми. С тех пор прошло слишком много времени, чтобы продолжать на что-то надеяться… Все свидетельствовало о том, что он мертв, даже если обстоятельства его гибели оставались ей неизвестными.
В 1924 году, спустя шесть лет после исчезновения мужа, Брасова признала, что он был убит большевиками в июне 1918 года, хотя так никогда и не узнала всех подробностей его гибели. Пришло к ней и осознание того, что она – действительно одна, и позаботиться о ней некому. Но ведь нужно как-то жить дальше! И Наташа начала борьбу за средства, которые имелись у Михаила Александровича в разных банках. Но ей необходимо было получить распоряжение суда, официально подтверждающее, что ее муж мертв.
И вот, 5 июля 1924 года она получила распоряжение Высокого суда правосудия в Лондоне. Текст опубликовали на следующий же день в газете «The Times». И хотя средства Михаила в Британии оказались совсем невелики, это распоряжение суда имело огромное значение. Не для Наташи, нет. Для великого князя Кирилла. Раз смерть Михаила оказалась признана официально, Кирилл тут же вышел из тени и провозгласил себя императором.
Князь Давид Чавчавадзе в книге «Великие князья» пишет, что между членами императорской фамилии существовало устное соглашение: пока жива вдовствующая императрица Мария Федоровна, не признавшая смерть сыновей, никто из Романовых не будет претендовать на престол. Кирилл нарушил данное родственникам слово, и, дождавшись официального признания смерти Михаила, тут же поспешил объявить себя его наследником.
