Гораздо больше, как поначалу казалось, Наталии Сергеевне повезло с признанием ее прав на часть имущества Николая Александровича и Александры Федоровны. За несколько лет до неудачи с польскими имениями Михаила она заявила о своих правах, вместе с другими ближайшими родственниками царской семьи, на вклады, хранившиеся в Германии. В январе 1934 года окружной суд Берлина признал наследниками великих княгинь Ксению и Ольгу, двух сестер императрицы Александры Федоровны – Викторию, маркизу Милфорд Хейвен, Ирену, принцессу Пруссии, ее брата великого Герцога Эрнста Гессенского и Н. С. Брасову.
Ценность немецких вкладов императорской семьи значительно уменьшила гиперинфляция, их реальная стоимость в 1934 году равнялась, в лучшем случае, эквиваленту 25 тысячам фунтов стерлингов. Впрочем, в те дни это тоже была немалая сумма. Правда, получить ее наследники рассчитывали не раньше 1938 года – именно к этому времени планировалось подготовить все документы. Наталию Сергеевну успокаивало лишь то, что впервые со дня знакомства с Михаилом ее признали равной Романовым.
Но дело, которое, вроде бы, приняло благоприятный оборот, вовсе на этом не закончилось. В него вмешалась женщина, которая утверждала, что она – великая княжна Анастасия, дочь Николая и Александры Романовых. Она пыталась доказать суду, что уцелела во время расстрела царской семьи в Екатеринбурге. А ведь если это правда, то деньги должны достаться ей!
Звали ее Анной Андерсен, и свою правоту она отстаивала полвека. В России ее называют самой известной лже-Анастасией. Мы же не будем столь категоричны. Исследователь ее жизни Питер Курт пишет в книге «Анастасия: загадка Великой Княжны»: «В решении [суда] говорилось, что иск Анастасии должен рассматриваться как “non liquet” – “не установлено и не опровергнуто”, “неудовлетворительно для обеих сторон”». Одним словом – ничья. Для нас же в данном случае важно то, что Наталия Сергеевна так ничего и не получила.
Расходы Брасовой за двадцать лет вынужденной эмиграции оказались намного больше, чем те деньги, которые она надеялась получить. Для того чтобы покрыть судебные издержки, она вынуждена была продавать – одно за другим – ювелирные украшения. Впрочем, некоторые счета так и остались неоплаченными. Покидая Англию, она оставила на хранение в банке многие из своих драгоценностей, но никогда за это не платила. Когда долг вырос до 200 фунтов стерлингов, имущество, «депонированное княгиней Брасовой», было продано в счет оплаты взятого ею обязательства.
Тата пыталась хоть как-то помочь матери, но денег для этого у нее тоже не было. Однажды она решила внимательно исследовать сейф в хранилище, и – о, чудо! Неожиданно для себя нашла там множество искусно выполненных орденов и других знаков отличия, сверкающих золотом и серебром. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Ведь помимо орденов Российской империи великий князь Михаил Александрович в разные годы был отмечен государственными наградами Британии, Германии, Дании, Норвегии, Италии, Португалии, Японии и Сиама. Тата, хоть и с большим трудом, уговорила мать продать их, и затем отвезла в Лондон, на всемирно известный аукцион Сотби. Наталия Сергеевна была безутешна, ей казалось, она предавала память мужа. Но что же делать? Ведь жизнь ее – пусть и горькая, одинокая, бесцельная, все же продолжалась, и ей нужно было на что-то существовать. Как быть, если рухнул старый мир, страна, все ее надежды…
Удивительная коллекция рыцарских орденов произвела эффект разорвавшейся бомбы. Ничего подобного на рынке до сих пор не было! Аукцион назначили на 15 декабря 1938 года.
В специальной брошюре, которую всегда издают к открытию аукциона Сотби, эта коллекция описана в превосходных тонах. Самым впечатляющим и дорогостоящим оказался Британский орден Подвязки
[314], которым «дядюшка Берти» наградил Михаила еще в 1902 году. Он здесь назван «абсолютно великолепным». В статье также подчеркивалось, что, возможно, впервые на аукционе представлен такой большой набор регалий.
Кроме ордена Подвязки, вниманию коллекционеров представили еще один Британский орден – Бани
[315], русский – св. Андрея Первозванного
[316], датский – Слона
[317], цепь и звезду норвежского ордена св. Олафа
[318], Рыцарский орден Дома Гогенцоллернов
[319]и серебряную цепь к нему, австрийский орден «Золотого руна»
[320], японский – Хризантемы
[321] и ряд других. Была названа и приблизительная стоимость всех регалий – 10 тысяч фунтов стерлингов. Но на самом деле, как утверждает в воспоминаниях Тата, цена этой великолепной коллекции была значительно выше.
