Он понял сестру, которую очень жалел из-за ее неудавшейся семейной жизни. И на следующий же день устроил обед, на который пригласил сослуживцев, в том числе, и Куликовского. Ольга была так взволнована, что в дальнейшем не могла вспомнить детали этой встречи. Но в душе осталось убеждение: она впервые в жизни полюбила, и с радостью для себя поняла, что любовь ее принята. Николай ответил ей взаимностью.
То, что произошло потом, совершенно необычно… Впрочем, жизнь порой подбрасывает такие сюжеты, которые не под силу создать самой неуемной фантазии. Ольга решила действовать, как ей велело сердце, и ни у кого не стала просить совета.
После обеда, на котором и произошло настоящее знакомство с Николаем Куликовским, она отправилась в Санкт-Петербург, чтобы, не теряя времени, объясниться с мужем. Приехав домой, нашла его в библиотеке, и с порога объявила, что встретила человека, которого полюбила. Ей немедленно нужен развод.
Петр Александрович нисколько не удивился, по крайней мере, не выказал этого внешне. Остался невозмутимым, словно речь шла о каком-то пустяке, а не об устоях их совместной налаженной жизни. Эмоции жены его совершенно не волновали. Он внимательно выслушал ее и вынес вердикт:
– Немедленный развод исключается. Но, возможно, мы вернемся к этому вопросу через семь лет.
На вопрос Ольги, почему он ей отказывает – ведь фактически они все равно не являются супругами, принц Ольденбургский ответил:
– Меня заботит собственная репутация и честь нашей семьи.
Свидетелей этого разговора не было, остались лишь воспоминания великой княгини, которые она оставила незадолго до своей кончины. Но невольно ловишь себя на мысли: уж не намекнула ли Ольга супругу, что намерена, если он будет ей препятствовать, попросту сбежать со своим избранником? Ведь последствия такого развития событий – и Петр Александрович, несомненно, это отлично понимал – произвели бы на «высшее общество» гораздо большее впечатление, чем предполагаемый развод. Впрочем, не стоит гадать. Дальнейшее развитие событий показывает, что такой намек, скорее всего, все-таки был сделан.
Каков же окончательный итог этого необычного разговора? Принц Ольденбургский назначил Николая Куликовского своим адъютантом (он все-таки был не только заядлым игроком, но и состоял на военной службе!) и официально сообщил ему, что тот может поселиться у них в доме на Сергиевской улице!
Этот любовный треугольник или, как говорят французы «ménage a trois», просуществовал в доме Ольденбургских, оставаясь тайной для всех, до 1914 года. Когда началась Первая мировая война, великая княгиня Ольга Александровна, став сестрой милосердия, отправилась на фронт. Пошел воевать, последовав за своим полком, и Николай Куликовский. Обещание Петра Александровича «вернуться к этому вопросу через семь лет» так и не было выполнено. Но брак великой княгини и принца Ольденбургского все-таки был расторгнут в 1916 году, и Ольга Александровна после многих лет большой взаимной любви, надежд и ожиданий стала, наконец, женой Николая Куликовского.
Они прожили долгую счастливую семейную жизнь – правда, не в России, а в эмиграции. Но такова уж судьба многих Романовых – тех, которым посчастливилось остаться в живых. На Родине им после Октября 1917 года места не нашлось. Ольга и Николай вырастили двоих сыновей, успели понянчить внуков. В общем, свое долгожданное счастье они выстрадали и, наконец, получили. Но все это было потом…
А мы вернемся к событиям, которые разворачивались в Гатчине весной и летом 1909 года. В один из теплых вечеров, когда кругом цвела сирень, и ее дурманящий запах доносился в комнаты сквозь широко распахнутые окна, возле дома № 7 на Багговутовской улице, недалеко от вокзала Петербургско-Варшавской железной дороги, остановился сверкающий свежей краской автомобиль с великокняжеской короной на дверцах. Из него вышел великий князь Михаил Александрович, его сестра великая княгиня Ольга, а следом – ее верный и скромный рыцарь, ротмистр полка Синих кирасир Николай Александрович Куликовский. Они приехали в гости – приятно провести время – к чете Вульфертов.
Эти визиты давно уже стали регулярными, несмотря на упорные слухи, ходившие в полку о двух романах – между великим князем Михаилом и мадам Вульферт и великой княгиней Ольгой и Куликовским. За столом, после щедрого угощения, которое обычно привозил великий князь и вручал раскрасневшейся хозяйке, говорили о многом. У мужчин излюбленными темами были скачки, служба, маневры. Женщины же больше говорили о литературе, живописи, искусстве. Наталия Сергеевна и Ольга Александровна восхищались творчеством вошедшего в моду художника Валентина Серова, создавшего целую галерею замечательных портретов, в том числе, императора и князя Феликса Юсупова. Говорили о Федоре Шаляпине, с которым Наталия Сергеевна была знакома еще в бытность свою в Москве…
В этот раз господа офицеры, обсудив достоинства замечательных полковых коней, заговорили об авиаторах, которые пугали их оглушительным ревом своих «ньюпоров» и «фарманов», пролетая совсем низко над полем.
Подвыпивший поручик Вульферт сердито бросил:
– И кому только нужны эти «этажерки»? Никакого проку от них – один лишь грохот да зловоние. Все равно, лучшего рода войск, чем кавалерия, в армии нет.
Михаил Александрович усмехнулся в ответ:
– А вот Великий Князь Александр Михайлович считает, что будущее – за авиацией. И немало способствует тому, чтобы она развивалась у нас, в России, и на смену французским летательным аппаратам пришли именно наши, отечественные. Он убежден в том, что скоро в России появятся даже собственные авиационные школы. А ведь у нас действительно есть немало смельчаков, готовых сесть за штурвал!
– Да-да, – поддержал великого князя ротмистр Куликовский. – Даже немецкие авиаторы признают, что русские летчики – самые храбрые и бесстрашные. Они порой летают на таких аппаратах, на которые бы германцы сесть не решились.
Наталия Сергеевна рассмеялась, и, желая поддразнить собравшихся за столом офицеров-кавалеристов, лукаво сказала:
– А в кавалерии, как было все еще при безумном Павле, так до сих пор и осталось…
Эти неуважительные слова о бывшем императоре задели за живое Ольгу Александровну. Она посчитала своим долгом вступиться за честь далекого предка. Напомнила присутствующим, что когда-то он был шефом полка Синих кирасир и – что не следует забывать – справедливым монархом.
– Почему же люди даже тени его боятся, хотя после кончины императора прошло более ста лет?
– Боятся те, у кого совесть нечиста, вот и наговаривают. Мне не раз слуги рассказывали, что видели ночью призрак Павла I в той башне Гатчинского дворца, где находилась его опочивальня. Нужно лишь отойти в сторонку и отвесить императору низкий поклон.
– И что же дальше?
– Тень его с достоинством кивает в ответ головой, и удаляется… Жаль только, я сама его ни разу не видела. В детстве это приводило меня в отчаяние…
Михаил недоуменно прервал воспоминания сестры:
