Теперь же наступил черед понести наказание великому князю Михаилу Александровичу. И оно оказалось необычайно суровым в связи с тем, что младший брат императора долгое время считался наследником престола, а после рождения цесаревича Алексея стал потенциальным «Правителем государства» – до его совершеннолетия. Поэтому и спрос с него оказался гораздо более строгим, чем с остальных. Он, согласно закону, лишался теперь возможности занять трон, даже если этого потребовали бы чрезвычайные обстоятельства – такие, например, как смерть императора.
15 декабря 1912 года Николай II подписал Указ Правительствующему сенату о передаче в опеку имущества великого князя Михаила:
«Находя ныне соответственным учредить над личностью, имуществом и делами Великого Князя Михаила Александровича опеку, Мы признали за благо взять на Себя главное руководство означенной опекой, а непосредственное заведование всем принадлежащим Великому Князю Михаилу Александровичу движимым и недвижимым имуществом, а также капиталами возложить на Главное Управление Уделов. Правительствующий Сенат к исполнению сего не оставит сделать надлежащие распоряжения.
На подлинном Собственною Его Величества рукою подписано:
НИКОЛАЙ
Царское Село
15 декабря 1912 года.
Скрепил: Министр Императорского Двора генерал-адъютант барон Фредерикс».
А 30 декабря император издал Манифест, в соответствии с которым с великого князя Михаила Александровича было снято звание «Правителя государства»:
«Божиею милостию
Мы, Николай Второй,
Император и Самодержец Всероссийский
Царь Польский, Великий Князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая.
Манифестом Нашим, данным в 1 день августа 1904 года, Мы, на случай кончины Нашей прежде достижения Любезнейшим Сыном нашим Его Императорским Высочеством Наследником Цесаревичем и Великим Князем Алексеем Николаевичем совершеннолетия, назначили Правителем Государства, до Его совершеннолетия, Брата Нашего Великого Князя Михаила Александровича.
Ныне мы признали за благо сложить с Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Александровича возложенные на него Манифестом нашим от 1 августа 1904 года обязанности.
Дан в Царском Селе в 30-й день декабря в лето от Рождества Христова 1912, Царствования же Нашего в 19-е.
НИКОЛАЙ».
Оба эти документа были опубликованы 3 января 1913 года в № 2 «Правительственного вестника».
В Канны прибыл флигель-адъютант императора, и объявил великому князю от имени его величества о запрещении ему въезда в Российскую империю, увольнении из армии и лишении воинского звания. Теперь у него остался лишь данный от рождения титул.
Посланец Николая II уведомил также Михаила Александровича о том, что все его имущество отныне отдано под опеку Удельного ведомства. В комитет по опеке, возглавляемый самим императором, входили еще три человека: князь В. С. Кочубей
[87] (докладчик по всем делам Верховному опекуну), флигель-адъютант А. А. Мордвинов (по личным делам) и камергер А. А. Сиверс
[88] (по имущественным делам).
Дочь последнего, Татьяна Аксакова-Сиверс, вспоминала, что в силу сложившихся обстоятельств «папа был вызван из Самары в Петербург для получения нового назначения. Он и Мордвинов, с которым у отца сразу установились добрые отношения, заседали, как два консула, в конторе Управления делами Михаила Александровича на Шпалерной ул. Отцу, кроме того, приходилось выезжать с ревизиями на места.
Имущество Михаила Александровича состояло, главным образом, из больших земельных участков «Брасово» и «Дервошно» с сахарными заводами в Орловской губ. и имения «Остров» близ германской границы, где были заводы эмалированной посуды».
Несмотря на то, что отныне Михаил Александрович Романов жил за границей лишь как частное лицо, наблюдение за ним снято не было: ведь в шифровке, отправленной в Санкт-Петербург, сообщалось, что «Великий Князь очень удручен и никуда не выходит». Летом 1913 года он все же попытался выяснить, в каком состоянии находятся его дела, и послал князю В. С. Кочубею телеграмму: «Узнав, что заведование имущественными делами поручено А. А. Сиверсу, прошу командировать его ко мне в Канны для выяснения моего положения по этой части». На это последовал ответ: «Благоволите о Ваших desiderata (здесь: желаниях. – Прим. автора) сообщить Вашему Высшему опекуну, от которого Уделы получают высшие указания». Видимо, Михаил Александрович не стал обращаться с этой просьбой к императору. Точно известно лишь то, что А. А. Сиверс в Канны не поехал.
Глава тринадцатая
Эмигранты поневоле
Итак, наказание свершилось. Но жизнь продолжалась, и нужно было приспосабливаться к новым условиям. Если поразмыслить, то получалось, что положение Михаила не такое уж и плохое. Взять, например, великого князя Павла Александровича. После женитьбы на Ольге фон Пистолькорс его не только изгнали из России, лишили всех должностей и имущества, но и полностью отлучили от двух детей от первого брака. Ему даже запретили переписываться с ними. У Михаила же Александровича все дорогие люди были рядом, да и средств вполне хватало на богатую, очень хорошо обеспеченную жизнь. Словом, все не так уж и безнадежно, хотя от трудностей и переживаний, конечно, не уйти.
Великий князь отнюдь не был наивным человеком, и прекрасно понимал, что общество никогда не поставит его любимую Наташу вровень с ним, и не позволит ему это сделать. Он хотел лишь одного – чтобы к ней относились с уважением, которого она заслуживала как обожаемая им женщина и мать его сына. Но в том-то и дело, что в элементарном уважении Наталии Сергеевне было отказано. Петербургское общество действовало по указке императорской семьи, и слухи, сплетни, презрение больно ранили обоих – Михаила и Наташу.
В письмах венценосному брату и матери, объясняя причину своей женитьбы, он подчеркивал, что Наташа никогда не пыталась повлиять на него и ни о чем не просила, безропотно взяв на себя роль его «невенчанной жены». Но находилось немало тех, кто даже в этом находил ее злой умысел. Да, она ничего не требовала, но это лишь доказывало, что она умная и хитрая женщина. Эта «разведенка», мол, умело играет на чувстве долга и благородстве великого князя. Французский посол Морис Палеолог
[89] так писал о ней в воспоминаниях: «особа интеллигентная, ловкая и энергичная, она повела дело необычно искусно».
