…Как бы муж ни старался успокоить ее страхи, Наташа понимала: она должна, во что бы то ни стало, увидеть Михаила. И как можно быстрее! Тревожные сообщения газет о непрекращающихся боях в Карпатах укрепили ее решение отправиться на фронт. 10 февраля 1915 года она пустилась в долгий, опасный путь. Конечный пункт назначения – Львов. Это уже ее третья поездка туда за несколько последних месяцев.
Встрече Наташи и Михаила на этот раз невольно способствовали австрийцы. Они заняли к этому времени два города – Черновцы и Станиславов
[129], и командир Восьмой армии генерал Алексей Брусилов приказал Дикой дивизии отступить. Штаб великого князя Михаила Александровича оказался в местечке Стрый, недалеко от Львова. Когда Наташа выходила из вагона поезда, Михаил уже ждал ее на перроне. Но встреча оказалась до обидного краткой. Лишь тридцать шесть часов они провели вместе, а потом опять – разлука. И кто знает – как надолго… не навсегда ли? Она не смогла сдержать слез. Михаил молчал… сердце его разрывалось от душевной боли. Но оба понимали: он должен ехать на фронт.
Вернувшись в расположение своей части, он тут же написал Наташе записку. Убеждал ее: неизвестно, сколько еще дней продлятся бои, поэтому ей нельзя оставаться во Львове, нужно ехать домой. И тут же добавил, противореча самому себе: сам он в безопасности, о нем не стоит беспокоиться.
Какая уж тут безопасность? Михаил Александрович – человек мужественный, и он всегда в гуще событий. В один из ближайших после Наташиного отъезда дней бойцы Татарского и Чеченского полков сошлись в рукопашной схватке с австрийцами прямо в лесу. У противника было значительное численное превосходство, но в ход пошли штыки и кинжалы кавказцев, и враг дрогнул.
Но победа далась нелегко. Половина смельчаков полегла в том лесу в Карпатах. Великий князь Михаил был потрясен и глубоко опечален представшей перед его глазами картиной. Как заметил в дальнейшем один из его сослуживцев, доброе сердце командира дивизии страдало от всего увиденного.
Расставание во Львове было тяжелым не только потому, что Михаил всегда с трудом переносил разлуку с любимой женщиной. Теперь он не был до конца уверен в ее любви к нему. Уж слишком часто она писала и рассказывала о Дмитрии… Видимо, и сама Наташа поняла, что допустила ошибку. Она написала мужу полное нежности письмо, в котором уверяла его: волноваться не о чем.
Но этого было мало. Она решила, что должна произнести слова любви, глядя ему в глаза! На сборы ушли считанные часы, и, спустя буквально неделю после возвращения в Гатчину, она опять отправилась в долгое, утомительное путешествие во Львов. Ведь Миша написал ей в ответ, что они смогут пробыть вместе целую неделю! Так стоит ли отказываться от своего, пусть и краткого, счастья?
Наташа приехала к мужу 1 марта 1915 года. Они с Михаилом, конечно, не знали, что командующий Восьмой армией генерал Брусилов буквально на следующий день отправил в Ставку донесение об успехах кавказцев в недавних боях, которых тогда атаковали две австрийские дивизии. И вскоре газета военного ведомства «Русский инвалид» опубликовала следующее сообщение:
«Государь Император, в 5-й день сего марта [1915 г.]
Всемилостивейше соизволил пожаловать орден святого великомученика и Победоносца Георгия 4-й степени:
Командующему кавказскою дивизиею, свиты Его Величества генерал-майору Его Императорскому Высочеству Великому Князю Михаилу Александровичу за то, что, командуя отрядом в период январских боев за обладание проходами в Карпатах, подвергая Свою жизнь опасности и будучи под шрапнельным огнем противника, примером личной храбрости и мужества воодушевил и ободрял войска, причем выдержал с 11 по 25 января натиск превосходных сил противника, прикрыв весьма важное направление на Ломна-Старое место, а затем, при переходе в наступление, активными действиями содействовал успешному его развитию».
Это была, конечно, совсем не та картина, которую рисовал Михаил в письмах Наташе – скука вдали от поля боя и чтение французских романов, чтобы как-то скоротать время. Она же, узнав о награждении мужа, стала еще больше гордиться Михаилом. Новость, напечатанная в газетах, произвела впечатление и в Петрограде. Военный корреспондент Николай Брешко-Брешковский
[130] писал в одной из своих корреспонденций с театра боевых действий, что великий князь Михаил всегда находится на линии огня, и кавказцы готовы идти за своим командиром на смерть… Вслед за ним смело бросаются горцы в атаки на пехоту неприятеля, на пулеметы и даже артиллерию: «Стихийной, бешеной лавиной кидаются они, артистически работая острым, как бритва, кинжалом против штыков и прикладов… И об этих атаках рассказывают чудеса. Австрийцы давно прозвали кавказских орлов “дьяволами в мохнатых шапках”. И действительно, одним своим видом, таким далеким от какой бы то ни было общеевропейской военной формы, кавказцы наводят на неприятеля панику…»
Гордился младшим братом и сам император. За несколько дней до подписания Указа о награждении Михаила, он сообщал домой, в Царское Село: «Кавказцы не только отразили неприятеля, но и атаковали его и первыми вошли в Станиславов, причем сам Миша все время находился на линии огня. Все они просят меня дать ему Георгиевский крест, что я и сделаю» (Впоследствии имя великого князя, кавалера ордена Святого Георгия, как национального героя России, было выбито золотом на мраморной доске Георгиевского зала Большого Кремлевского дворца).
А какова же была реакция императрицы Александры Федоровны? Она вроде бы радовалась за Михаила, что следует из письма мужу: «Насчет Миши я так счастлива, непременно напиши об этом матушке, ей будет очень приятно об этом узнать…» Но тут же у нее прорвалась ненависть к Наташе, которая давно уже стала самым родным и близким для Михаила человеком. Однако Александра Федоровна не хотела этого понять: «Если бы только можно было устранить от него ее! Ее деспотическое влияние так вредно!»
В этих словах кроется горькая ирония. Россия в ту пору лишь начинала осознавать «деспотическое влияние» на Николая II самой Александры Федоровны и его страшные последствия. Что же касается Наташи, она, конечно, была непростым человеком и могла вызывать опасения у монаршей семьи. Впрочем, окажись она другой, не выжила бы в предыдущие годы. Но ее всегда отличало здравомыслие. А вот можно ли это сказать о самой императрице? Многие люди, в том числе, и некоторые из Романовых, в этом вполне справедливо сомневались.
…Во Львове им суждено было провести вместе девять дней. Затем у Наташи возникла срочная необходимость выехать в Москву. Там, спустя лишь восемь недель после смерти Ольги, тяжело заболела ее старшая сестра Вера. Ей удалили аппендицит, началось осложнение. Казалось, переживаниям не будет конца…
Но в больнице, куда Наташа попала 12 марта, она немного успокоилась. Вера выглядела не так уж и плохо. Решив, что жизнь ее вне опасности, Наташа отправилась вечером вместе со своим старым другом Сергеем Рахманиновым и его женой Натальей в Большой зал дворянского собрания.
