Дума, заседания которой не проводились с января, в основном, состояла из консерваторов и либералов. На заседании, открывшемся 19 июля, было объявлено о создании нового «Прогрессивного блока» – либерально-консервативного союза, который объединял 250 из 402 депутатов Думы. Возмущаясь непрерывными неудачами на фронте, представители этого блока требовали организации «министерства общественного доверия». Александра Федоровна, возмущенная намерениями этих депутатов, подталкивала Николая Александровича к тому, чтобы он распустил Думу. Ее письмо датировано 30 августа 1915 года, и четыре дня спустя император сделал это.
Роспуск Думы немедленно повлек за собой забастовки в Петрограде, но не помог преодолеть нараставший кризис в правительстве. Большинство министров предпочитало тесно сотрудничать с Думой, но их усилиям всячески препятствовал престарелый премьер-министр Иван Горемыкин
[149], который заявлял: «Я – человек старой школы, и приказ Царя для меня закон. Для меня Его Величество – помазанник Божий, полноправный властелин… Этих взглядов я придерживаюсь всю свою жизнь и с ними умру». Неудивительно, что императрице очень импонировал этот человек, и она любовно называла его «стариной».
Уступив в 1906 году пост премьер-министра Петру Аркадьевичу Столыпину, Горемыкин в начале войны вернулся к власти. Ему было 76 лет, и он не питал иллюзий, что сможет долго исполнять свою роль. Он просил об отставке, и как-то мрачно пошутил: «император не видит, что свечи уже зажжены у моего гроба, и для полноты церемонии требуется всего лишь одна деталь – я сам». В середине сентября большинство министров открыто выступили против него, требуя смещения Горемыкина с его поста. Императору они направили коллективное письмо об отставке, подписанное 8 из 13 министров. В ответ на это Николай II срочно вызвал министров в Могилев.
Александра Федоровна не сомневалась в том, что министерский мятеж необходимо подавить. И она стала преследовать тех, кто подписал письмо об уходе в отставку. Начались непрерывные смещения с постов и интриги, в которых самое активное участие принимал Распутин. За 16 последующих месяцев в России сменилось четыре премьер-министра, пять министров внутренних дел, четыре министра сельского хозяйства и три военных министра. «С середины 1915 года, – писал историк М. Флоринский, – достойная во всех отношениях и влиятельная группа людей, которая составляла вершину пирамиды административного аппарата в стране, со стремительной последовательностью сменилась ставленниками Распутина. Это был поразительный, нелепый и жалкий спектакль, не имевший аналогов в истории цивилизованных наций».
…Находясь в Могилеве вместе с братом, великий князь Михаил стал свидетелем настоящей политической драмы. Он понимал, что перемены нужны, но вовсе не те, на которые шел Николай. В дальнейшем он с горечью признал, что не смог повлиять на своего старшего брата…
Политические битвы в те дни доминировали в Ставке над военными. И именно политические события, развернувшиеся в стране, Михаил Александрович обсуждал с великим князем Дмитрием, также находившимся в Могилеве, и проходившим там службу. Они говорили о кризисе в правительстве и – особенно о пагубном влиянии Александры Федоровны на императора. Она по-прежнему заботилась о Дмитрии, и он от случая к случаю приезжал к ней «на чай». Но это были скорее официальные, а не по зову сердца, визиты.
В середине августа, узнав о том, что император сместил «Николашу», великий князь Дмитрий бросился в Царское Село в надежде убедить венценосного родственника вернуть Николая Николаевича в Ставку, хотя бы своим заместителем. Ожидая аудиенции, он разговорился с французским послом М. Палеологом, выразившим сомнение, что император изменит решение. Услышав это, Дмитрий в бешенстве бросил на пол сигарету и крикнул:
– В таком случае мы погибли! Отныне только императрица и ее камарилья будут командовать в Ставке! Это просто сводит с ума…
Вечером того же дня, выслушав Дмитрия, Николай пригласил его сыграть партию в бильярд. Дмитрий вернулся к прежнему разговору, стал выдвигать новые аргументы с пользу возвращения великого князя Николая в Ставку. Казалось, он убедил императора в своей правоте, тот даже поблагодарил его за «преданность и искренность». Но спустя два дня, прочитав свежий номер газеты, Дмитрий понял, что старался попусту. Император к его совету вовсе и не думал прислушиваться.
В Могилеве настал черед великого князя Михаила попытаться убедить брата, что принятое им решение – неверно. Это была вовсе нелегкая задача – доказать Николаю, что жена оказывает на него пагубное влияние. Но Михаил пытался сделать все, что от него зависело. К несчастью, безуспешно.
Ответственность великого князя Михаила за политический кризис в России ни в коем случае нельзя сравнить с той, которая лежала на плечах его старшего брата. Николай твердо верил в самодержавие, и был женат на женщине, чьи политические взгляды оказались еще более реакционными, чем у него. Михаил же склонялся к конституционной монархии, и был женат на женщине либеральных взглядов, которые поддерживали многие депутаты Думы. Николай безуспешно пытался походить на отца – императора Александра III. Михаил старался не забывать о том, что они теперь жили в совершенно другое, чем отец, время. Попытайся Михаил стать в тот период самодержцем, у него бы это получилось даже хуже, чем у старшего брата. Как сказал один из его друзей, это стало бы «настоящей трагедией».
Но следует заметить: он не стремился стать еще одним Александром III. Никогда не помышляя о короне, он склонялся к конституционной монархии, и встретил бы ее появление с радостью. Учитывая это, можно сделать вывод: изменение политических обстоятельств устроило бы его в гораздо большей степени, чем непреклонного Николая.
Огромная разница во взглядах двух братьев делала невозможным понимание между ними. И все-таки, в течение недели, проведенной вместе в Могилеве, Михаил не раз пытался убедить Николая, что с его стороны необходимы послабления. Иначе ситуация в стране не улучшится, напротив, станет лишь хуже. Говоря об этом, он поймал себя на мысли, что к пониманию существующего положения дел пришел благодаря женитьбе на Наташе. Но говорить об этом брату не стал. Зачем? Не стоит… Он и так с сожалением осознал, что все его попытки обсудить с Николаем важнейшие для России вопросы упирались в стену непонимания.
На следующий день после того, как министры покинули Могилев, великий князь Михаил тоже уехал их Ставки. Он знал: ничто из того, что он хотел сказать брату, тот не услышит. Потому что – не хочет. А это значит, все разговоры бесполезны.
Впоследствии Александра Федоровна, не желавшая менять свои взгляды, написала мужу о том, что очень рада его встрече с Мишей. Ведь то, что они провели неделю вместе, принесет ему несомненную пользу.
Как же она ошибалась! Михаил не мог смотреть на мир глазами старшего брата. Впрочем, поступи он иначе, это точно не принесло бы ему никакой пользы.
