В каком-то смысле Михаилу повезло: через несколько часов томительного ожидания телефон опять заработал. Джонсон дозвонился до Родзянко и спросил, может ли он помочь великому князю. Тот оперативно организовал вооруженную охрану из нескольких десятков офицеров, и уже к середине дня они прибыли к Путятиным.
Присутствие охраны, действовавшей по указанию «Временного Исполнительного комитета Думы», помогло предотвратить возможные атаки. Дом № 12 по Миллионной улице больше никто не трогал. Офицеры, посланные сюда Родзянко, расположились в пустующей квартире этажом ниже, несколько человек – в кабинете, а остальные – во дворе здания.
Вскоре появились первые посетители: Алексей Матвеев, адъютанты великого князя барон Николай Врангель и граф Илларион (Ларька) Воронцов, а следом за последним – и его жена, закутавшая голову платком, чтобы походить на крестьянку… В этот же день, 1 марта, Михаил Александрович упомянул в дневнике о том, что «вечером был Клопов
[205], кот. пробыл до 3 1/2 ночи…» Анатолий Алексеевич Клопов – очень интересная личность, о нем стоит сказать несколько слов. Сын купца, мелкий чиновник в отставке, он в 1917 году был уже пожилым человеком. Когда-то он увлекался статистикой, и считался хорошим специалистом в этой области. Сумел войти в доверие сначала к великим князьям Николаю и Александру Михайловичам, а через них – и к самому императору. Николай II разрешил Клопову писать ему письма, в которых тот сообщал различные статистические данные, а впоследствии даже стал давать советы государю: сначала в области сельского хозяйства, а потом и политики. Ко времени Февральской революции этих писем набралось несколько сотен. Государь рассматривал их как «связь с народом».
Дело дошло до того, что некоторые высокопоставленные чиновники, и даже великие князья старались внушить свои мысли императору через Клопова. Председатель Государственной Думы М. В. Родзянко признавался: «Я решил прибегнуть к помощи некоева Клопова, старого идеалиста, патриота, которого царь давно знал, любил и допускал к себе». Еще 23 января Клопов написал Николаю Александровичу очередное письмо, а 29-го получил у него аудиенцию, во время которой вручил еще одно послание, в котором были такие слова: «Вы разошлись с Россией… Правительство, Вами поставленное… разошлось и с Государственной Думой, и с Государственным советом и с земствами и с городами… Как народ может понять Вас, когда Вы под влиянием этих людей идете против страны». Далее он писал о том, что государю надо идти на уступки, иначе «может разыграться такая анархия, что она все сметет». Копию своего письма А. А. Клопов отправил великому князю Михаилу Александровичу, с которым тоже был хорошо знаком и регулярно встречался.
…Наконец, приехал присяжный поверенный Николай Никитич Иванов, помощник Родзянко. Он привез Михаилу Александровичу на подпись документ – так называемый «Манифест Великих Князей». Под ним уже стояли подписи великого князя Павла и великого князя Кирилла.
Предполагалось, что Манифест будет передан Николаю II, подписан им также как и великими князьями, и затем опубликован. Цель его – после окончания войны – создание в России конституционной монархии.
Михаил стал читать документ, составленный великим князем Павлом, Родзянко и Ивановым. Ему рассказали, что Павел Александрович показал Манифест императрице, но она, в обычной своей манере, подвергла его критике и назвала «идиотским». Родзянко же, напротив, считал, что этот Манифест – последний шанс императора сохранить престол.
«Божией милостью
Мы, Николай Второй,
Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский и прочая, и прочая, и прочая.
Объявляем всем верным Нашим подданным:
В твердом намерении переустроить государственное управление в империи на началах широкого народного представительства, Мы предполагали приурочить введение нового государственного строя ко дню окончания войны.
Бывшее правительство Наше, считая нежелательным установление ответственности министров перед отечеством в лице законодательных учреждений, находило возможным отложить этот акт на неопределенное время.
События последних дней, однако, показали, что правительство, не опирающееся на большинство в законодательных учреждениях, не могло предвидеть возникших волнений и их властно предупредить.
Велика Наша скорбь, что в дни, когда на поле брани решаются судьбы России, внутренняя смута постигла столицу и отвлекла от работ на оборону, столь необходимых для победоносного окончания войны.
Не без происков коварного врага посеяна смута, и Россию постигло такое тяжелое испытание, но, крепко уповая на помощь Промысла Божия, Мы твердо уверены, что русский народ во имя блага своей Родины сломит смуту и не даст восторжествовать вражеским проискам.
Осеняя себя крестным знамением, Мы предоставляем Государству Российскому конституционный строй и повелеваем продолжать прерванные указом Нашим занятия Государственного совета и Государственной Думы и поручаем председателю Государственной Думы немедленно составить временный кабинет, опирающийся на доверие страны, который в согласии с Нами озаботится созывом Законодательного собрания, необходимого для безотлагательного рассмотрения имеющего быть внесенным правительством проекта новых Основных законов Российской Империи.
Да послужит новый государственный строй к высшему преуспеванию, славе и счастию дорогой Нам России.
Дан в Царском Селе марта в 1-й день в лето от Рождества Христова 1917, Царствования же Нашего 23-е.
Великий Князь Михаил Александрович.
Великий Князь Кирилл Владимирович.
Великий Князь Павел Александрович».
У Михаила в душе затеплилась надежда: этот Манифест – действительно шанс на лучшее будущее. Для императора, народа и всей России! И он поставил свою подпись.
Вскоре ему передали письмо из Гатчины. И он тут же ответил жене:
«Моя дорогая Наташа, сердечно благодарю тебя за письмо. События развиваются с ужасающей быстротой. Мне необходимо быть здесь эти дни, и будь совершенно спокойна за меня… Я подписал Манифест, который должен быть подписан Государем. На нем уже подписи Павла А. и Кирилла, и теперь моя, как старших Вел. Князей. Этим манифестом начнется новое существование России. Возможно, что поеду в Г. Думу сегодня же, а может быть, завтра. Сегодня пришли Алеша и Воронцовы, ужасно грущу, что мы не вместе, люблю тебя всем сердцем.
