Не только его просьбы относительно животных были на грани абсурда. Когда нам нужно было купить полотенце для ванной комнаты, Стэнли точно определял, какого цвета оно должно быть, тип материала, который он хочет, он называл также как минимум четыре типа, которые он не хочет, он также называл точный размер полотенца в дюймах, где его нужно купить, а где покупать его не следует. Когда мне нужно было положить туалетную бумагу в номер, в котором расположились актеры «Сияния», он хотел знать, какую именно туалетную бумагу я выбрал (обычную или макси), какого цвета она была (белой или с узором), какого качества была эта бумага (мягкая или грубая) и куда я ее положил (один рулон в держатель для туалетной бумаги, другой в шкаф).
«Эмилио!
Покупки этим вечером лежат на тебе и каждый следующий вечер до следующей записки. Каждый день спрашивай меня, какую еду нужно купить. Сходи в скобяную лавку и купи несколько дешевых термометров, каждый из представленных в магазине. Ничего сложного. Я хочу измерить температуру во всех комнатах на выходных, и я хочу знать, сколько стоят термометры, чтобы понять, стоит их покупать или нет.
Спасибо».
Все должно было быть подтверждено лично им. Было неудивительно, что он по-прежнему не мог доверять новым сотрудникам и продолжал отправлять меня в бывшую конюшню контролировать новых ассистентов и секретарей. В то же время он просил меня выполнять поручения, связанные с прислугой в Чайлдвикбэри.
– Эмилио, ты можешь посмотреть на забор? Пройдись вокруг, и, может быть, ты найдешь дыры в нем.
– Такими вещами занимаются садовники, Стэнли.
– Пожалуйста, Эмилио…
– Но он такой же длинный, как лабиринт в «Сиянии»!
– Сделай столько, сколько сможешь, сегодня, а остальное оставь на завтра.
– А что, если я пропущу дыру?
– Когда пройдешь один раз, сделай еще один обход.
Со Стэнли каждая работа должна была быть сделана дважды. Всегда был проект и точная копия всего.
– Стэнли, тебе следует научиться доверять людям. Я не могу делать все сам.
Я уже говорил ему это, снова и снова, но его ответ всегда был одним и тем же:
– Все они чертовы идиоты!
Правда заключалась в том, что все изменилось, когда Маргарет с Андросом ушли. Директора других дистрибьюторских фирм, лабораторий и продюсерских компаний не скрывали своего разочарования, когда я приходил в их офисы. Продавцы канцелярских принадлежностей, которые раньше всегда интересовались, получил ли Стэнли последние каталоги, просто испарились. Даже секретарь Warner не пускала меня на порог, говоря, что мистер Сениор занят. Со мной обращались так, как будто я был им неприятен.
– Я Эмилио Д’Алессандро, – терпеливо объяснял я, – Я здесь от Стэнли Кубрика, а не от того, чье имя вы записали в вашей книге.
– Минуточку, пожалуйста, – ответила она, и вызвала Джулиана по внутреннему телефону.
После этого я услышал, как Джулиан кричит из коридора:
– Пропусти его!
Кто-то хвастался в барах Сент-Олбанса, что он якобы тесно сотрудничал со Стэнли Кубриком, но потом потерял свой кошелек с личными адресами и телефонными номерами в метро. Кого-то ловили за просмотром личных записей и документов, которые оставили открытыми на столе. Кто-то попадался на обмане в книге расходов: этот человек пытался заграбастать несколько фунтов от «толстосума, на которого он работал». Затем объявился тесть электрика, который пытался украсть камин из Эбботс-Мид, когда мы переезжали, и садовник, который оставил дизель-генератор без присмотра: он загорелся и мог бы сжечь Чайлдвикбэри дотла. Стэнли ненавидел поверхностность, глупость и приспособленчество, и все это становилось невероятно трудным.
– Эмилио, поднимись на чашечку Nescafé, – говорил голос из внутреннего телефона.
Это означало, что мне стоило ожидать неловкого разговора. Я поднялся наверх, он сидел в своем кабинете за столом с мрачным выражением лица, в нем не было ничего общего с тем расслабленным и счастливым человеком, которым он был с Маргарет и Андросом. Тихим голосом он рассказывал мне о тысячной катастрофе, которую вызвал тот или иной человек, и обо всех звонках, которые ему пришлось совершить, чтобы поправить это. Он говорил о проволочках и о том, что ему приходится повторять людям одно и то же снова и снова. Иногда он был так зол, что мог бросить телефон об пол, иногда он беседовал со мной около часа.
– Стэнли, я могу пойти вниз? – говорил я, когда он прекращал вымещать свой гнев. – Мне нужно делать дальше свою работу.
– Ты на меня и в данный момент работаешь!
Однажды в конце нашего разговора он спросил меня:
– Эмилио, что ты думаешь о том, чтобы твои родители жили здесь?
– Что?
– Я о том, что ты уже сделал, что сделал Андрос…
Эта идея не казалось мне хорошей. Мой отец не становился моложе, и я пытался объяснить это Кубрику настолько тактично, насколько мог. Мой отец любил работать намного больше, чем я. Когда он был ребенком, он тягал возы с камнями на горы в Сант-Анджело для строителей, которые там возводили дома. В городе не было ни единого дома, который не был бы построен на камнях моего отца. Если он переедет в Чайлдвикбэри со всеми его парками, садами, с домом с кучей комнат, он заработает себя до смерти. Возможно, он до сих пор занимался какими-то земляными работами.
Стэнли не мог изменить реальность, поэтому он хотел держать все под контролем настолько, насколько это было возможно. Поэтому первый этаж Чайлдвикбэри был достаточно плох, но личные комнаты Кубрика стали сакральными и неприкосновенными. Только у нас с Кристианой были ключи от кабинетов в северном крыле и от его комнат на втором этаже. Когда он снимал в другом месте, только я имел доступ к его дому на колесах, огромному автоприцепу, который служил продюсерским офисом.
– Стэнли, у тебя так много ассистентов. Должен быть хотя бы один, которому ты сможешь доверять. Кто-то, кто бы получил доступ к твоему офису.
– Нет.
– Хотя бы Яну дай доступ.
– Нет.
Ян передавал документы мне, а я относил их в дом на колесах, но только когда Стэнли разрешал войти.
Эта секретность на работе соответствовала поиску анонимности и спокойствия в личной жизни. Стэнли просил меня разбираться с большей частью своих личных проблем. Я всегда отвечал: «Да, это я!», когда на почте, в банке или в ветеринарной клинике называли имя «Стэнли Кубрик». Неудивительно, что люди начали принимать меня за него или думать, что я родственник, который присматривает за домом в его отсутствие. Стэнли не смог сохранить покупку Чайлдвикбэри в секрете, но каждый раз, когда он там был, всевозможные уловки, которые он пускал в ход, пользовались необычайным успехом. Никто в окрестностях не знал, кто точно живет в этом доме, и Стэнли мог ходить по магазинам в окрестностях Сент-Олбанса без тревоги. Особенно, если речь шла о сети магазинов канцелярских принадлежностей WH Smith and Ryman. Если ему нужно было купить что-то, забронировать отель или купить билет в театр, он пользовался именем своей жены, или именем Яна, или даже моим. Все думали, что он живет в США и приезжает в Чайлдвикбэри, только когда ему надо снимать фильмы в английских студиях.
